Таня Рикки - Одногруппники

собаки бездомные, в самом деле, – сказала она мне однажды. – Пойдём ко мне. Там чай, печенье и до любого учебника рукой подать.

Я согласился. Почему бы и нет? Ни о чём кроме учёбы я тогда и не думал.

Дома у неё было просторно, красиво. Нас встретила её мама. В фартуке и с противнем в руках. Я не думал, что печенье, которое она мне обещала, будет домашнего приготовления.

В тот вечер мы так и не сели за уроки. Сначала мы пили чай с её мамой, потом она показывала мне старинные дедушкины шахматы, затем мы сыграли пару партий, причём она постоянно проигрывала. Потом её мама настойчиво попросила её сыграть на скрипке. Она долго отнекивалась, но в итоге согласилась. А потом пришло время мне идти домой.

С того дня всё изменилось. Я словно понял, будто жизнь и вправду может состоять не из одной лишь физики. Мы стали гулять вместе, часто засиживались друг у друга допоздна, в том числе и за уроками. И в конце концов, я решился. А была уже, на секундочку, весна девятого класса.

Я пригласил её на Патриаршие пруды. К тем самым скамейкам, на одной из которых сидел Воланд. Там как раз только-только начали цвести деревья. Даже цветы принёс.

Она долго молчала, глядя своими карими глазами то на меня, то на астры. А потом приблизилась ко мне и поцеловала. Я тогда был ещё молод и глуп: пытался понять, значит ли это да.

Так мы с ней и вовсе стали неразлучны. Всё делали вместе, только на ночь расходились по домам. И, как ни странно, совершенно не надоедали друг другу. Могли болтать часами.

Как-то летом её родные уехали на неделю на дачу. Она позвала меня к себе, как обычно, я не знал, что у неё дома даже дедушки нет. В воздухе пахло свободой.

Она открыла мне дверь. На ней был очень короткий халатик.

– Моих нет, заходи смелее! – весело сообщила она мне и, тряхнув косой, пошла на кухню ставить чайник.

На кухне я даже обнаружил торт. В её доме чаепитие было процессом чуть ли не священным и могло длиться час, а то и дольше. Но даже зная об этом, я чувствовал, как всё пропитано какой-то особенной торжественностью. Будто я не просто заглянул выпить чаю к своей девушке, а по случайности попал на приём к английской королеве. Ещё этот халат, непривычно маленький… Конечно, летом в махровых халатах жарко, но всё-таки это выглядит очень странно.

– Скажи, – начала она, разливая чай, – на что ты готов ради науки?

– О, на многое! Будь у нас в школе лаборатория, не вылезал бы из неё! Всё-таки меня больше привлекают практические исследования, чем сухая теория.

– А если бы учился в химбио? Ты бы был готов исследовать некоторые биологические процессы на собственной шкуре?

– Ну, выявлять смертельную дозу мышьяка на себе точно не стал бы, – рассмеялся я.

Она поставила чайник, подошла ко мне, присела на мои колени.

– А если исследовать совершенно несмертельные процессы?

Я сглотнул, она вдруг стала расстёгивать пуговицы на халате…

***

– Ты уверен, что хочешь продолжить рассказ в таких подробностях? – осторожно перебила Катя.

Кирилл вздрогнул, поправил очки, съёжился, будто ожидая насмешек. Но все молчали.

– Да, я что-то немного увлёкся, простите. Одним словом, у нас всё было замечательно. Мы практически не расставались. Только один раз, в одиннадцатом классе я на три дня уехал, когда вышел в финал Всероссийской олимпиады по физике.

– Ты что сделал? – в голосе Насти звучали восторг и недоумение.

– Я тогда всё равно даже призового места не занял, – скромно отмахнулся Кирилл. – Но это было крайне интересно.

***

Незаметно подкрался конец одиннадцатого класса. А с ним экзамены, выпускной и прочие заботы. Она ходила будто сама не своя. Я никогда не видел её такой взволнованной.

– Ты боишься экзаменов? – спросил я её однажды. Она мотнула головой.

– Я боюсь, что ты меня бросишь.

– Да ты что! Куда же я без тебя? Тем более, что мы с тобой в Москве живём, учиться тоже будем тут. Ведь я же не собираюсь в Оксфорд.

– А куда ты собираешься?

– Я думаю между ФизТехом и МГУ. Как думаешь, у меня получится?

Она зарыдала. Я никогда не видел её плачущей. Разумеется, она верила, она твёрдо знала, что у меня всё получится. Поэтому и боялась. Боялась, что я с головой уйду в науку. Она тогда одного не знала: только таким она меня и любит. Без этого я перестану быть собой. Но тогда мы оба были слишком маленькими, чтобы это понять.

Конечно же, ей никогда в жизни не хватило бы баллов, чтобы поступить в ФизТех. И я, как дурак, сделал свой выбор. Между наукой и --">