Татьяна Купер - Вечный приговор

и не спорила, хотя притворно пожала плечами: «Да так, ничего особенного…»

Но Любаша не унималась и продолжала с восхищением перечислять

физические совершенства смуглого незнакомца.

Девочки сидели на скамейке стадиона и отдыхали после долгой езды, когда

ребята подошли и завели с ними разговор. Николай им подмигнул и,

улыбнувшись, как может улыбаться только сам Аполлон, весело сказал: «Ну что,

девчонки, покатаемся сегодня?» Переглянувшись, девочки только по-детски

захихикали в ответ.

И вот теперь Ларочка скользила по льду с кумиром районного масштаба,

притихшая и настороженная, не веря в неожиданно свалившуюся на неё удачу, и

одновременно боясь ее спугнуть. Ей хотелось навсегда остаться на этом

стадионе! Но вскоре ей пришлось прервать эти волшебные мгновения, так как

еще предстояла подготовка к вечернему празднованию. Она, правда, упомянула

о дне рождения и даже пригласила Николая в ресторан, но тот отказался,

вспомнив о тренировке в боксёрском клубе. Сначала Ларочка разочаровалась, но

когда Николай попросил у нее номер телефона и поцеловал на прощание в

щечку, неимоверная радость опять затопила все её существо. Теперь она летела

с катка на крыльях этой радости, совершенно завороженная таким

непредсказуемым оборотом событий.

На вечеринку она прибыла в состоянии какой-то воздушной загадочной

мечтательности, обреченно отбросив всякую попытку смахнуть с себя остатки

только что пережитых воспоминаний. Празднично одетые и предвкушающие

большое веселье друзья осыпали Ларочку поздравлениями и подарками, после

чего все дружно сели за большой стол, заранее уставленный напитками и

всякими яствами. Только Любаша заметила изменения – от нее не могли

ускользнуть излучающие какой-то особый блеск глаза подруги.

– С тобой всё в порядке? – спросила Любаша.

– Всё нормально! Завтра расскажу,– смущенно прошептала Ларочка.

– Я не смогу ждать до завтра! Расскажи сейчас!

– Не могу. Посмотри, сколько людей собралось,– и, торжественно подняв

бокал, громко провозгласила,– Давайте выпьем за мои восемнадцать!

Любаша недовольно промолчала, но всё же протянула свой бокал с

шампанским, легким звоном дотронувшись до бокала подруги. Со сцены

раздались громкие аккорды музыкальных инструментов, и шум ресторанной

толпы унёс подруг в долгожданное безудержное веселье, которое можно

испытывать только в восемнадцать лет! Больше никогда они так не веселились,

не смеялись, не любили друг друга, не любили саму жизнь, которая казалась в

тот вечер такой беспечной, восхитительной, и ласково манящей в свои

безоглядные дали.

Николай позвонил только на следующей неделе. Ларочка с нетерпением

ждала по вечерам и вскакивала при каждом телефонном звонке, раздававшемся

в коридоре ее ненавистной коммунальной квартиры. Ее живое девичье

воображение рисовало картины восхитительных встреч, в которых она утопала в

любви, а голос Николая и его ослепительная улыбка преследовали ее повсюду –

на работе, дома, и даже в компании друзей. Услышав теперь по телефону

знакомое и притворное:

– Привет, малышка! Ну что, не ждала?

– Ну почему? У меня были кое-какие догадки,– игриво ответила она, вся

задрожав от нахлынувшего волнения. Но он только засмеялся и пригласил её в

кафе неподалеку от дома.

Стояли январские морозы, снегу выпало много, и машины на дорогах не

успевали его убирать. «Ты куда идешь в такой холод? – спросила настороженно

мама. Ларочка, набросив быстро тёплое пальто и, на ходу поправляя вязаную

шапочку, только бросила на прощание: «Мамочка! Не волнуйся! Я ненадолго –

пойду с подружкой прогуляюсь». У нее обычно не было секретов от матери, но

сегодня она хотела оставить эту маленькую «женскую» тайну только для себя –

в ней была какая-то особая блаженная сладость, которую она никогда не

испытывала