Алексей Суслов - Неканоническое житие

Лазарю.

— Вот он. Шестьдесят восемь лет. Миллионы долларов в банках, а жена — оторва, каких свет не слыхивал! Прилетит Михалыч на вертолёте своём, а она как была в чём мать родила, так к нему, после забав и пьянок, на шею. Целует и рыдает будто медведица. Весело живут: едят из серебряной посуды, пьют всегда минеральную воду, а я хлебаю такую ржавь из цистерны привезённой, что через день понос. Но, слава Создателю, нет геморроя.

Лазарю этот господин понравился. Вылитый волк. Такие до революции в России были, грызли кости пролетариата. Который их на парашу да на кол и посадил. Страшный у нас народ, злопамятный.

— Он меня примет в ваш двор? — спросил Лазарь.

— Поговорить надо. Вообще-то человек он хороший, но деньги своё дело сделали: пьёт он как и я. Я то пью по мужской слабости, а он — по женской. Я пью — собаки воют, а он пьёт — ружья бахают. Разница.

Виктор налил стакан самогона и выпил, не закусывая. Сразу захмелел.

— Михалыч скоро на повышение пойдёт: был он олигарх, а станет губернатором области. Во прогресс! Единомышленников у него — пруд пруди, но и врагов много. А ты не из них? — Виктор прищурился и грохнул по столу, так что из бутыли пролилось на стол и на пол. Захмелел как сивый мерин от свежего пойла.

Лазарь усмехнулся:

— Странник я. Бросил ученика — и в дорогу. Решил поменять своё бытие.

Управляющий затряс головой и закричал дурным голосом:

— Что странник, за это хвалю! А бытие — оно и в Африке бытие. В армии, бывало, где только черти не носили: и в болоте, и в берлоге спалось, но всё радость была, что рядом люди хорошие были. Ты, вижу, тоже человек что кувшин дорогой — везде сгодишься, с тобой можно в разведу пойти. Главное, в нашей жизни иметь сто друзей, а ста рублями кое-где подтереть вовремя. Жизнь многому учит тех, кто уши вовремя чистит да нос от соплей утирает.

Легли спать по разным углам. Где-то выли волки, но они никого не пугали. Ветер задувал стираное бельё, висевшее на флюгере. Ночь, звёздная и симпатичное как лицо младенца, веселила филина и сов, и странное чувство брало у сторожа этой заимки: все спять, а он сторожит. Но от кого? От самого себя. Вот такой курьёз!

Глава 2

Утро пахло выгребной ямой у правого забора. Восход солнца, словно обжаренный блин, был обалденно прекрасен. В небольшом курятнике, оббитом рубероидом, сновали куры и красивейший петух, чья президентская поступь придавала всему этому заведению царственное величие.

— Как спалось? — радостный что Бог сподобил снова жить, спросил Виктор. Он спал три часа. а остальное время рассматривал карты, где река соприкасалась с другой рекой, где, в свою очередь, намечалась добыча золота. За право добывать драгоценный металл дрались в прямом смысле четыре крупнейшие фирмы, и только благодаря прозорливости Виктора, который когда-то в далёком прошлом добывал золота в зоновском руднике, удалось минимизировать угрозы экологии.

Старец Лазарь поохал и ответил:

— Мать покойница снилась, что-то бормотала как лиса зайцу, но я не разобрал. К дождю, поди…

И точно — к обеду тучи затянули небо словно кто-то накинул тёмный халат. Птицы притихли, и только воробьи перелетая с тополя на тополь, о чём-то переговаривались. Мотоцикл плавно заурчал, взрывая тишину. Парень в ковбойской шляпе, словно тореадор, мчался по дорожке из песка, оглядываясь на разинувшего рот Виктора и что-то кричал.

В 16 часов прилетел на вертолёте хозяин Михалыч. Рядом с ним находился здоровенный бык Квача, воевавший когда-то в Боснии. О нём говорили как о безжалостном убийце, не жалевшем даже детей-католиков, чьи головы были сняты во имя справедливой веры. На все эти досужие вымыслы Михалыч говорил: разберёмся — и отчитывал быку пару пачек баксов. Квача лихорадочно бросил взгляд на особняк, оценил его нелицеприятный вид после периода запустения и закурил сигару. Михалыч деловито обвёл всё зорким трезвым взглядом, успокоился. Взглянув на Лазаря, спросил, кто таков. Старец, приподняв грудь, представился.

— Ты мне и нужен, мил человек! — громко, кашляя одновременно, заговорил снова Михалыч и похлопал старца по плечу — Не лады у меня с супругой, с хохлушкой моей, уж больно попалась прыгучая! Да, Витя, вопрос к тебе: почему следы посторонние у центрального забора вдоль сосняка?

Виктор пожал плечами. Всякие претензии --">