Ния Ченвеш - Свои дети

Где-то замаячила полицейская машина. Но она ничего не видела.

Она отупело смотрела на мальчика с плаката. Того самого мальчика!

Далее все закрутилось как в воронке: полицейский, выслушав ее крики о спасении ее ребенка из сна, невозмутимо отправил ее в участок на алкотест, машину забрали на штрафную площадку.

В участке она с такой силой орала и отбивалась от полицейских, что ее закрыли до выяснения ситуации в камеру. Приехавший муж даже не стал с ней спорить – настолько безумный вид у нее был.

К утру, получив результаты алко и нарко теста, ее выпустили из участка, выдав порванные ею о крепкие торсы полицейских босоножки.

Только по их виду она поняла, в каком состоянии была накануне.

У входа в участок ее ждали муж и девушка полицейский, нашедшая по ее описанию ребенка в базе детей, подвергшихся домашнему насилию.

Далее все было сокращено на нет ее решимостью и напором: все вопросы решались, все документы оформлялись.

«Мой ребенок!» – звучало однозначно и бесповоротно.

Через четверо суток они сидели в кабинете директора приюта.

Видавшая виды гибрид Мери Попинс и Халка монотонно объясняла правила знакомства и поведения потенциальных опекунов с подопечным.

– Нам не нужно никакого знакомства, нам нужно его забрать домой! – прервав монолог, отчеканила она.

Директриса ехидно улыбнулась. Она была не прочь избавиться от вредного мальчишки, который доводил до исступления детей своими рассказами о маме, которая его скоро заберет.

Но при этом каждый раз, когда его забирала семья, он устраивал шоу, на которое собиралась посмотреть вся школа.

Он рычал, отбивался, плевался и орал во всю мочь, требуя спасения. Новоявленные родители с выпученными глазами запихивали его в авто надеясь, что это пройдет.

Через несколько дней он неизменно возвращался и рассказывал, что его хотели похитить злые люди, но он должен быть здесь, ведь скоро его мама его найдет.

Получая от детей оплеухи за озвучивание запрещенной мечты, он научился так работать кулаками, что вскоре заменил этим все виды коммуникаций.

Он наказывал любого, кто позволял себе усомниться в его уверениях. Персонал и учителя не были исключением.

Сейчас, глядя на очередных усыновителей, директриса взвешивала радость от возможности распрощаться с мальчишкой и нервотрепку от назревающего скандала.

– Давайте пока остановимся на посещениях каждый день, скажем с 11 до 13. Если через три дня…

– Вы не поняли, нам не нужны посещения, мы готовы подписать все и забрать мальчика сегодня! – прервала она директрису.

– Вы хоть посмотрите на него! – взмолилась директриса.

– Мы его знаем. Он наш.

Быстро заполняя бланк, директриса поглядывала на эту странную пару: женщина уверена, что это ее ребенок, а муж даже бровью не ведет. «Вот уж точно они стоят друг друга!» – ехидно подумала директриса и стала раздраженно тыкать во все графы, в которых требовались подписи опекунов.

– Следуйте за мной! – официально прорекла директриса.

Они шли по бесконечным серым коридорам, сердце колотилось от смелости содеянного.

– Предупреждаю, у ребенка негативная реакция на усыновителей. Чтобы он вас не поранил, советую не приближаться к нему близко, пока его не посадят в машину.

Сердца стучали все громче и громче

– Вы имеет полное право вернуть его если …

Она не успела договорить, дверь одной из комнат распахнулась, и под ругательство воспитателя в коридор вылетел рыжий мальчуган и замер, глядя на приближающуюся делегацию.

– Быстро уходите вон в ту дверь, – прошептала директриса и указала, куда-то за спину.

Но она и малыш уже медленно шли друг к другу …

Вдруг мальчишка подпрыгнул, с громким воплем: «ура!» пронесся все расстояние, разделявшее их, и остановился перед ней как вкопанный.

Они обменялись с малышом взглядом заговорщиков, которые лучше других понимают происходящее, крепко взялись за руки одновременно кивнули потерявшим дар речи директрисе и воспитательнице. Развернувшись, чинно пошли к выходу.

– О, че делается то, – удивленно произнесла воспитательница.

Дома их ждали