Антон Павлович Лосевский - Якобы книга, или млечныемукидва

склонности к употреблению алкоголя, а также уверенность, что не слышу их полушепот. – День вчера не задался просто, да и не только вчерашний, вроде как.

– Тссс, – характерно приставив палец ко рту, зашипела на меня Тамара. – Перебудишь мне всех сейчас!

– А можно вас кое о чем попросить: дайте мне ручку и бумажку, пожалуйста! – понизив голос, обратился я к высшим существам в халатах. – Мне тут кое-что записать хотелось бы, мне сон важный был, зафиксировать все надо, пока не позабыл!

– Не положено, – злобно шикнула на меня молодая медсестра, словно бы пытаясь показать свое превосходство и еще остающуюся в ее руках власть, несмотря даже на то, что вот-вот за ней заедет Леха и увезет отсюда далеко-далеко.

– Ну, пожалуйста – это ведь по-прежнему волшебное слово, правда? – принялся я умолять их, как будто это мое последнее желание.

– Да дайте вы человеку бумажку! Жалко вам, что ли? – вступился за меня пациент, представившийся Витей.

– А вы, гражданин, лежите спокойно! Вам и так не положено тут находиться! – укоризненно посмотрела на него Света, после чего зашептала Тамаре: – Вот еще супчик выискался нам на голову… Бродяга какой-то с виду, но с пачкой денег, как годовая зарплата у нас, а то и не одна, отслюнявил как ни в чем не бывало, хотел почему-то именно в эту палату попасть, говорит, присмотреть тут за кем-то надо, чтобы нормально все было… Пришлось даже лежачего одного в соседнюю палату посреди ночи переводить… Ты с ним поосторожней, подозрительный он какой-то, хоть и при лаве!

– Ну чего вы там ломаетесь? Может быть, он нам Библию новую напишет, молиться еще на парня будем! – продолжал Витя. – А может, чистосердечное что-нибудь, кто знает, что у него там в башне? Хотя я лично считаю, что все приличные идеи при себе держать надо, до поры, чтобы потом внезапно воплощать!.. – высказался он, отчего-то подмигнув мне.

– Уверен, что вы почерпнули эту мысль не из вчерашних газет! – кивнул я ему в ответ, в благодарность за поддержку моей скромной просьбы.

Вот так вот примерно я раздобыл тем утром ручку с бумажкой и с самым таинственным видом принялся набрасывать и записывать то, что удалось восстановить из крайне удивительного сна, бывшего мне в ночь после падения козырька. Характерно, что именно сон, точнее сны, катастрофичные и комичные, и легли в начало Якобы книги, по традиции став основным источником энтузиазма, сырьем для дальнейшей переработки и обогащением подробностями. Вот как-то так неторопливо завертелась работа над так называемой книгой, которую судебным распоряжением мне предписано было сочинить в течение одного календарного года, что, к слову, к настоящему моменту и исполнено. Тем самым я собственноручно и добровольно расписался в том, что я всего-навсего Никита Никольский из обыкновенного и открытого всем мира, а Якобы – это как бы персонаж и последний герой последней части последней, к счастью, книги за моим авторством. Что, признаться, вовсе не мешает мне уповать на то, что в следующий раз Якобы будет внимательней к деталям и останется на полянке, где построит свой рай в шалаше и положит начало новому человечеству, а еще лучше – не станет злоупотреблять зельем в Бабилонске и вернется в ставший родным Первоград. Что Никита – это так, временное пристанище и бледная тень Якобы, заброшенного в своем путешествии в дикий нравами и скудный на радости Второград. По крайней мере, ничто не мешает мне верить, что Якобы – это тот тонкий слой и незаметная обратная сторона Никиты, что продолжает поиски правильного пути и по-прежнему прокладывает прямую дорогу в город солнца и света, в края прекрасных помыслов и ясных смыслов.

И все тут

03.12.201*

--">