Денис Ядров - Разговоры с мёртвыми

табуретках, в той же комнате, на том же месте, где раньше был отец. А я на краешке стула возле него усилием воли буду сдерживать слёзы.

К двенадцати дождь усилился. Из маленького небесного недомогания превратился в слёзный траур, а к двум часам дня повелитель воды захотел построить стену из дождя. По неровностям дороги поползли лужи, стволы тополей возле дома пропитались влагой и потемнели, промокшие люди толпились в подъезде. Они бросили дела, чтобы проводить отца в последний путь, но из-за повелителя воды мало кто поехал на кладбище.

В день похорон часто идёт дождь. Когда хоронили брата, он тоже шёл.

Ровно в два часа поток воды внезапно прекратился и появился вновь, когда последний человек покинул ограду могильного места, оставив покойника одного с венками, камнем из гранита и словами на траурных лентах.

Тело отца вынесли на улицу и поставили на табуретках возле подъезда. Люди в молчании сгрудились вокруг него и смотрели на спокойное бледное лицо. Каждый думал о своём. Я не мог смириться с мыслью, что папа мёртв. Казалось, всё, что происходит, – большой спектакль, разыгранный специально для меня. Мужики с обветренной кожей – первоклассные актёры, актриса в роли моей матери, манекены пятиэтажных зданий, картонный ящик, обклеенный обоями под дерево, картонное притворство, канцелярский клей и ножницы. Ситуация из коробки с надписью: «Для детей от шести лет». Сделай сам. Вырежи и склей, склей и любуйся. Холодный ветер, пасмурное небо и скорбь под ногами в мутных лужах.

Отца положили в грузовик и прикрыли крышкой, чтобы дождь, если снова начнётся, не замочил деловой костюм, новые туфли и не стекал по щекам.

Люди расселись по легковым машинам и заказанный для похорон автобус.

До сих пор проклинаю тот день и своё слабоволие. Не захотел смотреть, как закапывают папу, но вижу каждую ночь во сне. Фигуры с лопатами скованы ливнем, весь ритуал, как в замедленном кино, тянется и тянется за влажной пеленой.

Сначала мне сказала мама, что гроб перевернулся, но я не придал значения её словам. Во-первых, был слишком расстроен, чтобы понять их смысл, а во-вторых, не мог представить весь ужас той ситуации. А потом смог.

Мы с братом были на даче, когда он решил рассказать. Клали брус, выравнивали фундамент, делали бетонные стойки под него. Уставали до изнеможения, работали без выходных и уходили с дачи затемно.

Прошёл месяц после смерти отца. Мы собирались домой. Стрелки часов показывали полночь. Мы сидели на брусе у калитки и пили чай. Брат курил. Недалеко от нас болталась тусклая лампа, подвешенная за провод на углу дома.

– Помнишь: твоего отца хоронили?

Мы от разных отцов, но у нас одна мама. С первым мужем она развелась через два года после свадьбы, и фактически нас обоих воспитал мой отец. Но если с братом мы были роднее некуда, то родителей мы называли никак иначе, как «твой отец – мой отец». Дядю Колю я хорошо знал и, честно говоря, недолюбливал. Мои родители расходились на четыре года. Все эти годы отец платил алименты. Дядя Коля тоже платил.

И если мой отец платил исправно и молча, то отец Пашки любил пьяным прийти плакать на пороге и упрашивать маму от них отказаться. Пока отец жил с нами, дядя Коля не позволял себе подобных фокусов, но в те четыре года полил слезами не одну жилетку.

– Конечно, помню.

Брат затянулся папиросой. В его глазах переливалась пугающая задумчивость. После такой задумчивости люди встают, тихо прощаются и уходят. А дома снимают одежду с бельевой верёвки, прищепка за прищепкой, свивают из неё петлю и вешаются на держателе для люстры так, что рядом с грудой костей и мяса маячит, раскачиваясь, набор упакованных в плафоны лампочек.

Нить седых волос в тёмной шевелюре, толстые мужицкие пальцы с глубоко въевшейся рабочей грязью сжимают папиросу «Беломорканал». Красивое детско-взрослое лицо. Мой брат всегда хотел быть взрослым и самостоятельным, быть хорошим отцом и любящим мужем. Он стремился быть старше и мог всё. Не помню такого, что не умел бы делать мой брат. Армию он прошёл в «самых почётных и важных войсках»: в стройбате. Вот уж, действительно, школа жизни. С ещё парой бойцов он обклеивал обоями три-четыре квартиры в день. Причём бойцы делали ремонт качественно. Стройбат не какой-нибудь спецназ. Там учат строить дома, чинить электро- и водопровод, а также выживать в экстремальных условиях. Универсальные солдаты универсальных войск. Мой одноклассник незадолго до призыва в армию чуть не --">