Олег Гаврюшов - Гамбургский счёт. Сборник рассказов

конечно, ничего сказал.

Днём ко мне в каюту заходил боцман и попросил в долг денег. Денег я не дал. Боцман обиделся и ушёл. После его ухода я заметил пропажу дорогого одеколона «Ожон», которым пользовался после бритья. Вечером того же дня я случайно столкнулся в коридоре с боцманом, он был по обыкновению пьян, громко икал и густо пах «Ожоном». Ближе к ночи, все собрались на палубе и стали обсуждать где бы ещё выпить. В этот момент из окна своей каюты высунулась голова капитана и осторожно спросила:

– А, что, морские волки, не двинуть ли нам в Мурманск?

– Я те счас двину, – неожиданно взорвался второй механик Хилькевич, обычно отличавшийся мирным складом характера.

Голова капитана поспешно скрылась внутри каюты.

– Вчерась, сволота, зашёл ко мне, попросил похмелиться, я ему с дуру стакан налил. А он говорит: «Сходи, Хилькевич, глянь, что там «дед» в машине делает. Так пока я ходил, он же всю бутылку и выпил.

Старший механик, у которого синяк превратился в большую жёлтую кляксу вспомнил о рыбообработчицах и убежал на завод, вернулся он всё с теми же подругами и бутылью самогона. Увидев самогон, все успокоились и пошли пить к старшему механику.

Рано утром, когда ещё не рассвело, меня разбудил капитан и шёпотом сказал мне скинуть швартовые концы и становиться на руль. Третьего механика он отправил в машину потихоньку завести двигатель.

Через час, наше судно качалось на волнах, уверено следуя курсом в родной порт. Уже в море выяснилось, что рыбообработчицы не успели сойти на берег и деду пришлось отправлять их на поезде за свой счёт из Мурманска, так как капитан наотрез отказался разворачивать судно.

Я проплавал на этом корабле три месяца. На нём я пережил жесточайший шторм у мыса Святой Нос и до отвала наелся сёмги. Потом было много рейсов на других пароходах. Я ходил по индейскому базару в Перу, открыв рот смотрел стриптиз в Ванкувере, боролся с «однорукими бандитами» в Портленде и стоял в очередях в магазинах Торгмортранса. Но всякий раз, когда меня спрашивают, что больше всего я запомнил из морской практики, я не задумываюсь рассказываю историю про старшего механика РС-16-ого, который крадучись возвращался на судно без штанов и с синяком под глазом.

Гамбургский счёт.

Гамбург встречал дождем. Траулер, пыхтя главным двигателем, осторожно прислонился к стенке причала. Сброшены швартовые тросы, судно скрипнув резиновыми кранцами, с нескрываемым удовольствием прижалось к стенке иностранного порта, как кошка к ноге хозяина. После скучных бюрократических процедур прохождения таможенных и пограничных властей экипаж был отпущен на берег.

Олег и Саша направились гулять по вечернему Гамбургу. Ноги безошибочно привели их к дверям заурядного немецкого бара. За одним столиком с ними коротал вечер сорокалетний немец, не знавший по-русски не одного слова. Немецкий лексикон русских моряков ограничивался стандартным набором белорусского партизана времен второй мировой войны: хенде хох, Гитлер капут и шнеллер. Тем не менее после первой бутылки, распитой с фрицем на брудершафт, за столом завязалась оживленная беседа. Несмотря на языковой барьер, интернациональное трио собутыльников успело обсудить «Перестройку», дефицит водки в России, демократические преобразования Горбачева и политику блока НАТО в Европе. Где-то на втором литре немецкого шнапса, Сашу, как и всякого славянина потянуло к прекрасному полу. И он поинтересовался у немца: нет ли у него знакомых девушек, готовых разделить компанию с русскими моряками. Немец сказал, что таких девушек у него полная улица и проводил их до знаменитой на всю старушку – Европу улицы красных фонарей.

Открыв от удивления рты. В самом центре Гамбурга стояли двое русских парней и, не моргая, смотрели на стеклянные витрины, за которыми сидели девушки в нижнем белье. Решив, что все-таки надо что-то предпринимать, друзья не спеша, стали прогуливаться по улице, по ходу движения оценивая девушек. В конце концов, выбор Саши пал на миниатюрную блондинку. Он подошел к витрине и через форточку выяснил детали возможного знакомства. Услуги девушки стоили 6 марок в час и уступать она не хотела. Во внимание не принималось ни трудное финансовое положение русских моряков, ни перевод российской экономики на мирные рельсы. Олег, если не находился в состоянии глубокого алкогольного опьянения, был по натуре человеком скупым и с готовностью уступил право первой ночи --">