Валентина Ми - Мне нужна семья…

счастье. Она стала талисманом семьи, потому что буквально через два месяца, дочь, Офелия, забеременела.

Лет пять врачи не могли понять причину её бесплодия. Но тут, то ли природа взяла своё, то ли некие мистические, таинственные силы заговорили между собой на небесах. Иначе, чем объяснить, что вскоре в квартиру внесли двойняшек – мальчика и девочку.

Баку – город тёплый. Восемь месяцев в году солнце сверкает и улыбается людям. Но иногда наступают лютые холода, когда свирепый ветер сбивает с ног и пробирает до костей и лишний раз не хочется выходить на улицу. Для таких случаев Динке сшили тёплое пальто.

Был у неё в квартире свой маленький закуточек, уголочек, где она, благодарная ко всем, жила.

В семье все её полюбили, а Динка по-особому привязалась к хозяину дома – Валерию Джафарову. В определённые часы, только ей понятные, она выходила из своего уголочка и начинала чихать, подгавкивать, оповещая родных о чем-то важном, а после садилась у порога и со сладостным ожиданием смотрела на входную дверь.

– Всё, скоро Валера придёт,– говорит Рита, накрываем на стол, подогреваем еду.

И через пятнадцать минут слышался скрежет ключей. И тут же у дверей выплёскивалась искренняя радостная пляска встречи – подпрыгивания, повизгивания. Тело Динки колыхалось, дрожало мелкой волнистой рябью от возбуждения, ведь с утра не виделись. А домашние с радостным изумлением наблюдали эту сценку. Если есть кто тебя так встречает, то уже этим счастлив человек.

Жизнь Динки была свободной, беспечной. Её не угнетали, не мучили, не терзали такие человеческие слабости, как гнев, месть, зависть, интриги. Единственным смыслом её жизни было угодить хоть чем-то своим хозяевам.

Самые счастливые дни у неё были, когда вся семья собиралась на даче, когда вокруг всё зеленело и сияло, дышало покоем и умиротворением. Она весело, резво, с волнительным восторгом бегала от одного члена семьи к другому, вдыхала запах каждого, ласково заглядывала в глаза, пытаясь донести нечто важное: "Я вас всех люблю, вы смысл моей жизни, я без вас не проживу. Я умру не от голода, а от тоски…"

А когда видела Риту, сидящую в беседке, подбегала к ней, клала голову на её колени и замирала надолго в блаженном покое.

Если семья отправлялась на речку, Динка увязывалась за всеми, хотя боялась воды почему-то. Она беспокойно бегала по берегу и истошно лаяла: "Будьте осторожны, не заплывайте далеко. Я боюсь за вас".

И лишь когда Валера заходил в речку, то Динка забывала все свои страхи. Она плыла за ним, как бы далеко он ни заплывал, в какую сторону ни сворачивал, будто оберегая его.

Этот вечно радующийся всему ребёнок мог превратиться в храброго, жестокого зверя, готового горло перегрызть любому, кто тронет её семью.

Однажды они с Ритой поздно вечером вышли на прогулку. Динка ушла в кустики по своим делам, и неожиданно кто-то сильно толкнул Риту в спину, сорвал с головы лисью шапку.

Она ещё ничего не успела понять, как из кустов молниеносно выскочила Динка и длинным, летящим прыжком прыгнула на парня, вцепилась в шапку, вырвала её, и положив на землю, с неистовой злобой стала наскакивать на него, пытаясь укусить за руку, за ногу.

– Соб-бака, – хрипло выдохнул мужчина. – Жаль, нет у меня ничего, горло бы тебе перерезал… – и, чертыхаясь, прихрамывая, придерживая пораненную руку, он быстро отошёл…

А Динка, сидя возле хозяйки, возбуждённо трясясь всем телом, нервно и зло покачивала головой.

Глава 2

… Динке уже пошёл тринадцатый год. Много хронических старческих заболеваний вылезло наружу. И уши, и зрение, и зубы уже не те, да и давление подскакивает. Ей подбирали уже другую, диетическую еду и визиты к ветеринару участились.

А весь последний год жизни она безвылазно пролежала в своём уголочке. Сначала прооперировали грыжу, потом удалили опухоль молочной железы. За ней нужен был постоянный уход: обмазывать швы, давать лекарство, следить за её состоянием.

Но каждый раз, когда кто-то подходил к ней, на несколько секунд в её глазах по-прежнему вспыхивали, зажигались искорки радости и безмерной благодарности. Она даже по привычке пыталась дёрнуться, приласкаться. Но через мгновение с тоскливым, болезненным мучительным вздохом, тяжело опускала веки. На большее у неё уже не было сил.

Эти операции, уход за ней подарили Динке ещё восемь месяцев жизни. Сдала она сильно, но по вечерам, в определённый час, ведомый только ей одной, упорно шла к двери и, сев у порога, ждала --">