Елена Евгеньевна Тимохина - Ночной сторож

отступает, в нем неизменна готовность отступать под напором обстоятельств, впрочем, в его интерпретации это всегда звучит иначе.

– Погоди-ка меня, милый, я еще вернусь. Мальчику спать пора, надо его устроить.

Он позвал сына: – Ну-ка, малыш, ступай за мною.

Мальчик послушно вложил палец в его раскрытую ладонь, и Сэр к пальцу прижался, прилип. Другой рукой он продолжал грести. Колыхания палки снова наполнили емкость под плотом черной беззвездной водой.

– Мы плывем? – спрашивал мальчик и дрожал – не согреться улыбками.

– Мы гребем, – отвечал ему Сэр, – вот этой палкой гребем. Мы будем грести и тогда, когда все поплывут по течению.

Несколько раз он окликал Льва, потом он исчез, скрылся из вида. Все зависело от лампочки, а лампочка в подвале была весьма не ахти.

– Знаю, куда он пойдет, – вдруг произнес мальчик.

– Не беспокойся, сынок, все будет хорошо, – ответил Сэр. – Не нам судить о том, что заставило нас уйти, а его остаться, – о причастности к силам высшего порядка, силы эти вряд ли придутся тебе по душе,  от них людям становится страшно. Так восхищение безбрежностью нашего моря они превращают в страх перед неизмеримостью пространства, малую долю которого мы называем действительностью. А случись мне оказаться вовлеченным в рискованное противостояние этим силам, я бы умер, умер от ужаса. Но мы-то с тобой сделаем спасительное отступление, сынок. Наш разум регулирует все необычное, помещая его в рамки нашего мира, и это поистине спасительный выход. Можешь не бояться за папку, сынок. Мы воспользуемся этим спасительным слабительным и пустим все неисчерпаемое через ж…, мы навалим его вот такую кучу – все великое достояние разума.

– А тот, кто говорил с тобой? – спросил мальчик.

– И он пойдет домой баиньки, – сказал Сэр.

– Нет, он пошел туда, – настаивал мальчик и указывал в сторону черного нутра подвала.

– Не говори глупостей, малыш, – сердился Сэр. – Вечно ты сочиняешь. Ай-ай-ай, вот уж не думал, что ты у меня такой трусишка. Но это ничего. Ведь и у тебя есть своя сила, и если к этой силе ты прибавишь  маленькую тоненькую палочку, у тебя получится руль, и ты сможешь плыть, куда захочешь.

– Я не боюсь, – возразил мальчик. – Только жалко, что мы уходим, я бы еще за ним последил.

Сэр достал из кармана несколько камешков и стал бросать их один за другим в воду.

– Это хороший человек, сынок. Он скорее позволит сделать себе укол, чем даст другим пример к неповиновению. Так и мы, милый, обуздаем свои сомнения, дабы восстановить мир в сердцах.

И уже устроившись в теплом и сухом углу и расположив мальчика на ночь, Сэр почувствовал, что устал, и лег на спину. Он долго томился зловонием, время от времени поглядывая на часы, но часы остановились и показывали вечность. Мальчик высоко держал голову, чтобы не уснуть; окруженная кудрями кожа теплела от золота, которым одарила его мать – будь по ее, вырос бы красавцем и умницей.

Мальчик скоро он уснул.

Сэр тревожился за друга – быть может, ему что-то понадобилось или просто захотелось обменяться с кем-нибудь словом, не стоило его оставлять одного.

И вечно надо было его откуда-то вызволять, размышлял Сэр, ночь не ночь, а он должен нестись на плоту, чтобы разыскивать того, кто этого вовсе не желает, он должен выполнять свое дело, что бы ему ни говорили. Ведь не судить же обо Льве по его же словам, большей частью непонятным, которые ничего не объясняют. Не надо слов. Он возьмет своего друга Льва за руку и будет держать ее в своей. Он поможет ему восстановить утраченное равновесие. Впрочем, если равновесие восстановится, то произойдет это само собой, без чьего бы то ни было участия. И Сэр чувствовал, что готов сдаться. Однажды он видел в метро: приличный человек, вполне молодой и с умным лицом, стоял у самого края платформы, они коротко переговорили. Вдруг разговор иссяк, словно гул подходящего поезда разом оборвал их интерес друг к другу. Сэр все еще продолжал искать собеседника, в поисках набрел на его руку – это была вялая безразличная рука. Вдруг она зашевелилась, пытаясь освободиться от сжимающих ее пальцев.

– Смотри-ка, поезд идет, – произнес Лев.

И Сэр поднял глаза на проходящий мимо поезд, потом перевел их на своего товарища и убедился, что беда не миновала – тот остался стоять на месте, и на лице его было написано, как ему хотелось совершить шаг вперед.

Ну, самоубийства ему не запретишь, думал Сэр, если это действительного, что ему нужно. Тут, как --">