Галина Ильинична Грановская - Билет в один конец

пока нечем, полулегальное положение, мыл посуду в кафе при большом стадионе, – сообщил о сложившейся ситуации.

– Ну, ты даешь! Как ты мог! – она была потрясена. – Мама извелась вся – уехал в командировку и два месяца ни слуху, ни духу! Мы тут места себе не находим, а он – нате вам – в Канаде! Какой-то ты у нас… бездушный.

Хотя он и ожидал такой реакции, – а какой еще она могла быть в сложившейся ситуации? – ее слова сильно задели. В те дни он весь был сплошной комок нервов. А потому болезненно воспринял ее упреки. Накатила волна раздражения. Можно подумать, они там только о нем и пекутся день и ночь!

– Раньше на полгода в Сибирь ездил, никто моего отсутствия не замечал, – язвительно произнес. – С чего это вдруг такая нежная забота о моей персоне?

– Тебя же на свадьбу хотели пригласить! Приезжаю, а в твоей квартире какая-то мымра живет! Знать, говорит, ничего не знаю, квартиру купила, могу документы показать… Я к Зине, она тоже не в курсе. Что можно было думать? Ей-то чего не сказал? Вообще ты как-то не так к людям относишься…

– Нормально отношусь, своих проблем не добавляю. Ладно, как там все? Что за свадьба?

– А, все-таки интересно? – колко спросила Ольга. – А это я тут, между прочим, замуж вышла!

– Ну, поздравляю! Поздравляю! И за кого, если не секрет? – Господи, что за вопрос он задал, конечно же, за Сережку!

– Ну, ты даешь! Совсем у тебя там, в Канаде твоей, мозги набекрень съехали, – обиделась сестра. – За Сергея, за кого же еще? У нас тут, кроме него, и парней-то нормальных не осталось. Все разбежались… как ты.

– Ну, поздравляю! – повторил он, не зная, что еще можно сказать. – Подарок за мной.

– Он поздравляет! – она никак не могла успокоиться. – Не надо нам твоих подарков. Мне-то хотя бы мог намекнуть, что уезжаешь!

– Скажи тебе, ты бы тут же всем растрезвонила!

Ольга секретов держать не умела, у нее всегда было, что в голове, то и на языке. А тут такая новость!

– И что? Тайны мадридского двора! Ладно, – добавила уже примирительно, – не пропадай. Письма у нас никто не силен писать, звони, когда можешь. Нам звонить тебе не по карману. А то дядей станешь и не узнаешь… – голос её дрогнул. – Теперь, наверное, не скоро увидимся.

Как в воду глядела. Но тогда он так не думал.

– Да ладно, нечего меня хоронить раньше времени. У меня все нормально. Еще позвоню.

Через пару недель перезвонил, опять на работу.

– Обиделись, – сказала Ольга, – и сильно. Отец говорит, знать тебя после этого не желает.

Ну, не желаешь, и не желай. Родственники! Ни слова поддержки в тот момент, когда он так остро в ней нуждался.

Он тоже может обидеться.

Не писал, не звонил им, наверное, пару лет.

Но со временем обиды улеглись. Пока жил в совке, не особенно думал о своей семье, а тут вдруг сильно заскучал. Чем дальше, тем больше вспоминалось хорошее. В конце концов, они действительно любили его. Не было нежностей, но всегда заботились, одевали, поддерживали, пока он заканчивал институт. Делились всем, чем могли поделиться в той скудной совковой жизни. Вспоминал, как мать при каждой возможности и возила, и передавала через знакомых и проводников поезда, тяжеленные сумки с продуктами, когда он был студентом. Ольга, несмотря на хороший аттестат, не поехала в университет, как хотела, – решила заочно учиться, поскольку содержать двоих студентов родителям было бы трудно. Как он раньше этого не понимал и не ценил?

Ему захотелось порадовать их всех, особенно мать, да и Ольгу тоже. Хорошо бы послать денег… Впрочем, это были только мысли – на первых порах с деньгами у него было туго, он едва держался на плаву. Ну, ничего, станет и он на ноги и тогда…

В одну из жарких июльских ночей, маясь от жары – кондиционера в доме, где он снимал комнату, не водилось, – и размышляя о том, о сем, вспомнил внезапно, что у отца вот-вот юбилей. Не забыть бы об этом в последний момент! Не принято было у них дома дни рождения отмечать, но тут шестьдесят лет – нельзя не поздравить. Работал Виктор в то время грузчиком в одном русском магазинчике, и вот, в этом же магазинчике купил часовую телефонную карточку. Купил, вышел, дошел до трамвайной остановки и снова вернулся – купить еще одну. Заволновался почему-то – вдруг времени не хватит? Готовился к долгому разговору, хотелось порасспросить о жизни, о школьных друзьях-приятелях, о Зине. Узнать, что и как…

Казалось почему-то, что будет говорить с матерью, но трубку поднял отец и ни удивления не выразил, ни гнева, --">