Надин Гордимер - Конечная станция

подбородком. Они скрепили договор объятиями.

После операции она обнаружила выходящую из ее тела трубку. Они больше не говорили о тяжелых вещах – исключительно о выздоровлении. Рана, которая, в отличие от других ран, не хотела заживать, была как запретная любовь, способная взорвать налаженный быт, если бы ее открыто признали. Встретившись взглядами, они спешили улыбнуться. И все-таки это было невыносимо. Без лжи не обойтись. Ложь плелась, словно кружево, изо дня в день, в виде планов, которые они, глазом не моргнув, строили на будущую неделю, будущий месяц, будущий год и в осуществление которых ни один из них не верил. В их лексиконе не осталось слов, которые не были бы ложью. «Продукты уже доставили?.. Еще один угон самолета… Тебе удобно в этом кресле?.. Выборы назначены на весну… Нужно купить новые рюмки… Напишу– ка я пару писем… Распорядись, чтобы принесли кофе и спички… Новый кризис на Среднем Востоке… Задерни занавески, солнце прямо в глаза… Надо бы сделать прическу, в четверг…» Если она брала его за руку, это было демонстрацией мнимой веры в бессмертие. Впрочем, плоть для них утратила всякую реальность.

Осталось только одно, что по самой своей природе не могло быть ложью. Единственное место, где еще дышала любовь. Жизнь изменила, но договор заключался не с жизнью.

После обеда в четверг он отвез ее в парикмахерскую, а когда заехал за ней на обратном пути, сказал, что она прекрасно выглядит. Она поблагодарила со смущением девушки, впервые в жизни услышавшей комплимент. В этот миг она испытала первое сильное чувство после операции, если не считать страха и отвращения, – чувство всепоглощающей веры в него. Вечером, оставшись одна в своей спальне, она тщательно пересчитала припрятанные таблетки и, прежде чем проглотить, положила под пресс-папье записку: «Исполни свое обещание. Не давай им воскресить меня».

Она всегда, с раннего детства, представляла это как глубокий сон – и больше ничего. С тех самых пор, как впервые увидела под забором птицу, которая не открыла глаза, когда до нее дотронулись веточкой. Но сон осознаешь только после пробуждения, так что… Она не испытывала страха перед смертью, но ей было страшно прервать этот глубокий сон. Веки превратились в розовые шторки, пропускающие свет. Она открыла их и увидела глянцевитые стены больничной палаты. В своей руке она почувствовала чужую. ЕГО руку.

--">