Пола Маклейн - Облетая солнце

опасности тоже существовали. Нельзя начертить курс, чтобы он обходил стороной все то, что тебя пугает. Невозможно уклониться от самого себя. И, наверное, это даже к лучшему. Порой я думаю, что только трудности, которые встают перед нами, закаляют нас. И они нас изменяют. Для меня сейчас — это взлетная полоса длиной в милю и тысяча девятьсот фунтов топлива под крылом.

Теснящиеся со всех сторон «эскадрильи» туч затягивают небо, свет становится серым и тускнеет с каждой минутой. Я отчетливо понимаю — для меня не существует варианта избежать задуманного и при этом остаться собой.

Итак, я выруливаю на исходную позицию и устремляюсь к отметке на полосе, с ревом промчавшись мимо зевак с камерами. Рядом проскакивают несколько сигнальных флажков, отмечающих мой путь. Я не обращаю на них внимания. Моя цель — единственный красный флажок в конце, который означает точку невозврата. У меня только миля на разбег — и ни дюйма больше. И нет никакой гарантии, что моя машина справится с задачей. Наоборот. Не исключено, что после всех усилий, которые были вложены, — напряженного планирования, тщательной сборки и наладки, а также несмотря на все мое мужество пилота, собранное в кулак, — «Чайка» просто встанет как вкопанная — неуклюжий слон, а не легкокрылая бабочка, — и все закончится, даже не успев начаться. Однако случится это или нет — я делаю свое дело и не даю себе поблажки.

И вот уже пятьсот футов взлетной полосы позади. Я добавляю скорость, всем своим существом ощущая тяжесть механизма и нежелание земли отпускать нас. В этот момент я вся ухожу в зрение — только красный флажок в конце полосы, стремительно приближаясь, колышется на ветру перед моими глазами.

И тут вдруг — о чудо! — я слышу, как включается руль высоты и направления. У меня перехватывает дыхание от волнения. Да-да, это не ошибка. Нос машины поднимается, и… моя «Чайка» взмывает в небо, точно выпущенная из лука стрела. А все-таки она бабочка — бабочка! Мы поднимаемся выше и выше в грозно темнеющее небо, а под нами в дождевом мареве плывет Свиндон^[1] — с высоты он напоминает ровно расчерченную серыми и зелеными квадратами шахматную доску. Впереди простирается Ирландское море — черное бесконечное пространство воды, и у меня замирает сердце. Тускло поблескивают огоньки Корка. Мрачной громадиной маячит вдалеке Лабрадор. Мотор ритмично всхлипывает, выполняя привычную работу.

Нос машины дергается. С трудом продираясь сквозь пелену дождя, я упрямо набираю высоту — корпус «Чайки» содрогается от непогоды. Но на моей стороне — жажда летать и неплохие навыки, полученные во время учебы. Однако это еще не всё. Самый важный и таинственный мой союзник — это ясное понимание, что мое предназначение в жизни — сделать это. Я рождена для того, чтобы лопастным винтом и сверкающими крыльями, точно рукодельницы в старину, выткать свое имя в небе, пролетев тридцать шесть часов в темноте.

В первый раз идея совершить этот бросок пришла ко мне два года назад. Мы сидели в баре «Белый носорог» в Ньери^[2] — шумном, душном, — в самом углу, у отделанной кедровыми панелями стены. На моей тарелке лежал аппетитный и ароматный турнедо^[3]; рядом — бланшированные стручки спаржи, тонкие, как мой мизинец. В бокалах поблескивал темно-красный бордоский кларет. И точно на десерт — дерзкий выпад от Джей Си Карберри:

— Еще никому не удавалось пролететь в одиночку из Англии в Америку, — как бы невзначай заметил он. — Ни мужчине, ни женщине. Что скажешь, Берил?

За два года до этого Моллисон рискнул покорить огромное водное пространство между двумя континентами, но попытка закончилась неудачей. Нужно было создать самолет, который будет способен совершить такой бросок, — над этой недешевой задачкой раздумывали многие. У Джей Си денег всегда было больше, чем он мог потратить. Но, кроме того, в нем постоянно теплился огонек авантюризма — жажда новых свершений и открытий. Без этого он не мог жить. Наверное, такими же были знаменитые путешественники Магеллан и Пири. Он уже представлял себе все это: бескрайний океан, тысячи миль ледяного воздуха над ним, неизведанного и манящего, бескрайний горизонт. В этой картине не хватало только самолета.

— Не хочешь ли попробовать, Берил?

Черные глаза Джей Си поблескивали в полутьме, как два агата. Я молча смотрела на него, а в памяти сразу всплыл образ его жены Майи. На мгновение мне показалось, что она тоже сидит напротив --">