Андрей Андреевич Навойчик - Трёхочковый в сердце

class="book">Вчера была знатная тусовка, много музыки, танцев, алкоголя и секса. Не в смысле, что напившиеся студенты устроили оргию на танцевальной площадке, нет, он витал в воздухе, словно аромат духов, пробивающийся сквозь палитру из пота, дыма и спиртного. Они прошли в финал, событие не рядовое, для университета с такой историей, но и не исключительное, хоть и безоговорочно приятное. Все хотели быть ими вчера, на это смотрела вся страна, ну или большая её часть, соперники хотели быть на их месте, журналисты хотели взять у них интервью, болельщицы просто хотели их. Прошлой ночью они были лучшими друзьями всех незнакомцев и желанными гостями в списках, где даже не было их фамилий. Но наступило утро, эндорфинное безумие прошло, оставив только пустые бутылки, чьи-то стринги на паркете и тошноту. Ник почти слышал, как его зовет ванная комната, леденящий шёпот холодной воды и успокаивающая белизна унитаза. Но привкус неправильности, стоял особняком от всех позывов и ощущений, он крутил живот, перемешивая рвотные позывы с местом, где ютится страх. И это было не естественно, для Ника. Он, конечно, не был рыцарем без страха и упрёка, но предстартовый мандраж остался где-то в далёком подростковом возрасте, вместе с прыщами и случайными эякуляциями. Сейчас он туго засел внизу живота, выталкивая наверх вчерашнюю пиццу и коктейли.

Нику еле удалось натянуть игровые шорты, бог весть, откуда взявшиеся под рукой и добежать до туалета. Можно было бы назвать его снайпером, за хороший дистанционный бросок, но желудку об этом, видимо, никто не сообщил, либо он сам не решил, куда метить в биде или классический толчок, но донести «не расплескав» у него не получилось: «Минус пять очков Гриффиндору», написали бы в интернет мемах услужливые папарацци. Вряд ли Ник об этом беспокоился. Свидетелем его конфуза мог мыть только сожитель по комнате конголезец Кевин, который заснул вчера на диване в холле, и его ещё надо будет забрать перед тренировкой, чтобы не нарвался на кого-нибудь из тренерского штаба, а всё остальное безмолвно уберет сервис-служба гостиницы, до их прихода с пред матчевой бросковой разминки.

Он вышел из ванной комнаты спустя минут десять, слегка умыв лицо и сполоснув рот, и взгляд сразу же наткнулся на красивое нижнее женское бельё, раскинувшееся у входа в спальную комнату. Оно именно раскинулось, не как покрывало, застелив собой предметы интерьера, нет, это были аккуратные и очень соблазнительные женские трусики, применительно к попке, которую они прикрывали просто, сорванные, вчера, в порыве пьяной страсти, они словно сами выбирали куда бы им прилечь, что бы на них сразу обратили внимание, в отличие от их «хозяйки», которая, видимо этого выбора была лишена или не в состоянии его сделать. И сразу стало понятно, почему «не дошёл» до номера Кевин, точнее не непонятно, а вспомнилось, и череда событий вчерашнего вечера выстроилась в последовательную цепочку. Потому что на кровати, зарывшись в облака из скомканных одеял, и его майке на голое тело, лежала Кира.

Она приехала вчера, с очередным автобусом болельщиков, точнее они приехали с ней, если вы понимаете разницу. Кира была сто процентным доказательством тесноты огромного мира, и неспособностью вывезти деревню из девушки, вывозя девушку из деревни, хотя в её случае, дурно повлиял как раз мегаполис. Но это абстрактное замечание никак не характеризующее её мировоззрение. Она была практически эталоном славянской красоты, наверняка, где-то в мире, и были девушки симпатичнее, но он таких до сих пор не встречал. Кира была абсолютно прекрасна… анатомически. Гладкая, без преувеличений, бархатистая кожа идеального молочно-шоколадного оттенка, искусственно выведенного в солярии и отполированного до блеска различными маслами и кремами на курортных побережьях всего мира. Абсолютно симметричные контуры тела, отчётливо прорисовывающиеся под любой одеждой и тем более – её отсутствием. Чёрные, как нефть, смоль, и вороново крыло вместе взятые, волосы, длинные и тяжёлые, растекающиеся по ней как нуга тёмного, густого шоколада. И хотя она любила ходить с распущенными, так она выглядела как сексуальный супергерой, завернувшийся в плащ из покрова ночи. Ему больше нравились заплетённые в воинственный, остроконечный тугой хвост, подчёркивающий высокие, словно отшлифованные скулы. Сейчас её глаза были закрыты в полудрёме, но под сладко смеженными веками таилось

--">