Дора Штрамм - Кошачьи истории

позволю я всяким уличным голодранцам такими вот грязными трюками его переманивать.

Подошел, отодвинул мальца брезгливо лапой, пробовал… ну, что сказать? С колбауской и сосиуской не сравнить, конечно, но есть можно. А хозяин, ну прямо расцвел. Просто удивительно, как же мало некоторым людям для счастья надо?

Так и зажили мы с тех пор втроем. Васька со временем, когда выветрился уличный дух, стал почти ничего. Дурной он пока, правда: то на шторах качается, то носится по квартире, как угорелый, играет всем подряд, меня будит то и дело, за пятки кусает, за хвост теребит. Хвост мой пышный, не его тощенькому чета, приводит его в неистовый восторг. Стоит только встать и пойти куда-то, а он следом — зубами хватает, лапами в пол упирается. Приходится тогда учить его уму разуму. А хозяин, смеется только. Говорит, мол, ты, Шебик, сам такой был в его возрасте, все цветы мне извел и вазу любимую разбил. Не знаю, не знаю, я ничего такого не помню. Считаю, наговоры это все.

А недавно хозяин наш окончательно умом тронулся. Не покупает больше сосиусок и колбаусок, а ест хрустяшки. Хорошо хоть не из одной с нами миски, а то так, глядишь, и в лоток скоро вместе с нами ходить будет. Нам и двоим там места мало… Наполнителя на него, такого здоровенного, не напасешься! Но все-таки я люблю его, хоть он и с причудами. Главное, чтобы других дармоедов больше в дом не тащил, хватит с меня острых ощущений. Я ведь еще не рассказал вам, что у Васьки оказались блохи. Кусачие — жуть! Дело было так…

Хрустящие кусочки

Написано для лонгмоба «Мастерской писателя»: «Необычная профессия».

Отклик на рассказ Армант, Илинар «Полезный совет».

Детство у меня было самое обыкновенное, как у всех домашних котят — мама, братья-сестры, уютный дом, любящие хозяева. Правда, братья и сестры почти сразу куда-то делись, но я, признаться, совсем плохо их помню, и не знаю, что с ними случилось.

Я рос, постепенно узнавая окружающий мир. Сперва мне казалось, что он состоит только из коробки, где жили мы с мамой. Стенки у коробки были высокие, и я не мог из нее выбраться, пока однажды не встал на задние лапки и не дотянулся до верха одной из стенок. Оказалось, что наша коробка стоит внутри другой коробки, которая была больше нее во много-много-много раз.

Со временем, я научился выбираться из нее и бродил по большой коробке, разглядывая и обнюхивая все вокруг. Поначалу мама приходила за мной, брала за шкирку и уносила обратно в нашу маленькую коробку, но потом перестала, разрешив делать то, что я хочу.

Иногда в большую коробку заходили хозяева. Я очень пугался, когда они поднимали меня высоко в воздух — вдруг уронят? Но хозяева не роняли. Они гладили меня, подносили ко рту, но почему-то не вылизывали, как мама, а только тыкались в меня огромными безволосыми мордами. Но это было даже приятно. Однако гораздо больше я любил, когда они играли со мной веревочками или шуршащими бумажками.

Оказалось, что рядом с нашей большой коробкой есть и другие коробки — одни побольше, другие поменьше. Все вместе они назывались «дом». В доме было очень много интересного. В небольшую коробку, где стояло что-то большое и гудящее — «кухню» — мама ходила, чтобы есть. Впервые увидев, как она подходит к миске, я страшно удивился, потому что сам ел только вкусное молочко из маминого животика. А ее еда пахла непривычно, да и выглядела странно. Это были твердые кусочки, которые мама разгрызала с хрустом, а еще — кусочки мягкие и пахучие. Была там также вода и молоко, правда, совсем не такое вкусное, как у мамы.

Поначалу хозяева смеялись, когда я пробовал есть мамину еду, и говорили, что я для нее слишком мал. Кусочки действительно оказались слишком большими и твердыми для моего ротика и зубок. Но, когда я немного подрос, хозяева принесли мне еду, как они сказали, специально для котят. Да, забыл сказать, что звали меня тогда Котенок, а еще иногда Кис-кис. А маму мою звали Василиса.

Я научился есть новую еду, а еще научился пить воду и то молоко, что было не таким вкусным, как мамино. Мама, к слову сказать, со временем стала менее ласковой, уже не искала меня по всем коробкам, если я терялся, и была не очень рада, если я хотел играть с ней. Хозяева говорили, что я уже большой и скоро нужно будет подыскивать мне других хозяев. Я не особенно задумывался над тем, что это значит, и даже представить не мог жизни в другом доме, с другими хозяевами и без мамы.

Беда случилась, когда хозяева --">