Сергей Николаевич Борисенко - Сомнамбула

маршрутный трамвай, разъезжает «гроб-на-колесиках» и отлавливает всех, кто пошел ночью в туалет, стоящий на отшибе лагерной территории.

Весь ужас, что Коля испытал при услышанном первом в жизни рассказике-ужастике, всё вернулось к нему на весь лагерный сезон.

Как только вожатый желал всем спокойной ночи и гасил свет, находился очередной рассказчик, который вспоминал свою страшную историю.

Кто-то из ребятишек затыкал уши, чтобы не слышать эти страшилки и ночью спать. А вот Коля не мог пересилить себя. Он уши не затыкал, а с огромным интересом прислушивался, чтобы не упустить ни единого штриха в повествовании, а потом, выпучив глаза, всю ночь лежал, прислушиваясь и присматриваясь к своим страхам.

Он ночами спать боялся, но зато днем, в тихий час спал спокойно, глубоко и ему не хотелось вставать, когда дневной отдых заканчивался. За то, что он в тихий час никогда не баловался, а делал то, что и полагалось, то есть спал, воспитатели его всем ставили в пример! Так, что страшилки ему даже в некотором смысле, помогали выглядеть «хорошим мальчиком».

А вот некоторые из ночных слушателей от страха писались прямо в постель. Их стыдили воспитатели, врачи давали какие-то таблетки, но приходила очередная ночь ужастиков и вчерашний утренний результат повторялся. Иногда утренние герои менялись. Так длилось довольно долго, пока воспитатели не начали на ночь ставить в палате ведро для желающих по-маленькому.

Да. Именно это все вспомнилось Николаю, потому, что он сейчас испытывал нечто подобное.

При этом с одной стороны, он всё это вспоминал, пытался понять, где он и что здесь делает, а с другой стороны, так ничего и не мог понять и сообразить. И это его и удивляло и раздражало. Но он ничего не мог с этим поделать.

Вот сейчас он идет по каким-то дебрям. Он пытается выпутаться из ветвей неведомого ему растения, а они обвивают его руки, хватают за шею, опутывают его. С большим трудом он вырвался из смертоносной хватки неведомого растения и тут же ему на лицо падает плотная, липкая паутина. Такая плотная и такая большая, что он никогда ничего подобного за всю свою жизнь не видел. Но Николаю удалось и из неё вырваться, с большим трудом, но удалось! И он тут же врезался в ствол какого-то неведомого дерева: ствол толстый и квадратный. Листвы Николай не увидел, а вот плоды с дерева посыпались на него градом. Плоды большие, твердые и, наверное, не съедобные.

Николай двинулся было дальше, но какие-то крюки¸ или корни растений, а может быть чьи-то кровожадные руки, хватают его за холодные ноги и не хотят отпускать.

В отчаянии мужчина с силой рванул ногу, она освободилась, а вторая – то была зажата, он стал падать.

Во время падения он осознал, где он находится и куда падает. Он оказался на старом, заросшем кладбище. Одна его нога застряла между прутков решетки, поэтому он потерял равновесие и стал падать. А падает он на полированную, гладкую, блестящую могильную плиту. Из-под этой плиты ему навстречу летит бледный покойник…

Николай, от обуявшего его ужаса, закричал звериным голосом, которого сам же и испугался. Но этот дикий крик привел его в чувство, и что же он видит?

Стоит Николай в одних трусах в своей спальне, одна нога застряла между ножкой тумбочки и головкой кровати. Рядом с ним лежит на полу пенал, в который супруга убирает не нужную в этот сезон обувь. А сама обувь не в пенале, а разбросана по всей комнате. Тюлевая занавеска, закрывающая окно спальной комнаты, сорвана с гардины и валяется комком на полу. А напротив него в зеркале шкафа, во весь рост, стоит его же бледное, испуганное отражение.

– Тьфу, ты, черт! Это что же, я во сне бродил по квартире?! Да! Ну а страху-то при этом натерпелся, как буд – то и впрямь на кладбище заночевал.

Николай пошел на кухню, налил себе стопочку коньяка, выпил его с удовольствием и пошел досыпать.

--">