Илья Леутин - Попакратия

просто так, если фишка была не особенно редкой, но не брат. А уж Колян ему был вообще почти никем, он был даже из другого двора.

Абрикосовому Мылу стало довольно грустно из-за своего положения. Он немного посидел рядом, наблюдая за тем, как Гусь расправляется с Витьком по кличке Скоржепа. Смотреть со стороны было не то что неинтересно, а даже жестоко по отношению к себе. Уходить Мыло не хотел, и, наверное, вид у него был до того грустный, что Жека сказал:

– Хочешь играть – играй на Вову.

Жека жил в дальнем дворе, за часовней, дружил со старшаками, со своей компанией вел полукриминальный образ жизни, отчего казался гораздо опытнее остальных. Однако иногда старшаки выгоняли Жеку из своей компании, и он прибивался сюда, чтобы поиграть и, может быть, показаться самому себе более значимым, чем он был на самом деле.

– Как так «на Вову»?

– Мы тебе дадим биту и пятнадцать фишек в долг. Если проиграешь, то все, что Вова выиграет за эту неделю, отдает нам сверху.

– А как я его заставлю?

– Подумай, ты же старший брат. Можешь и не заставлять, а просто принести его фишки, вот и все.

Абрикосовое Мыло подумал. Заставить Вову что-либо сделать не было шансов. Вова был себе на уме. Абрикосовое Мыло подумал еще немного.

– Ладно, давай на Вову.

– Только без крестиков, – предостерег Гусь. – Уговор дороже денег.

– Да какие крестики. Взрослые все люди. Подожди, а если я выиграю, то что?

Жека с Гусем переглянулись. Такой исход сражения они даже не предусматривали.

– Ну заберешь сколько выиграл. А что еще? – не понял Гусь.

– Ну я-то не только фишками, я еще Вовой рискую.

– И что ты тогда хочешь?

– Вова идет за двадцать. Еще двадцать фишек насыпете.

Жека хитро подмигнул Гусю, будто бы Мыло не мог этого увидеть, но он еще как увидел и обозлился, в том числе потому, что Гусь был свой, из этого двора, а вел себя так, будто из Жекиного и Жека ему самый закадычный друг. И вот он вынес свое милостивое решение:

– Ладно, двадцать. Понеслась. Гусь, играй.

– Дай слово пацана, – продолжил Гусь.

– Слово пацана, – с готовностью произнес Абрикосовое Мыло и спустя десять минут проиграл не только фишки, купленные мамой в газетном киоске, но и своего родного брата.

С тех пор, как большая часть фишек оказалась сконцентрирована в руках Вовы и Гуся, играть в кэпсы стало неинтересно, потому как отыграться, имея в кармане пять-десять фишек, было нереально, а Вова, который мог бы вытянуть всех из кризиса, влив в круговорот немного своих фишек, либо занимался своим программированием и не выходил во двор, либо, когда выходил, принципиально не связывался с Жекой, которого считал мошенником и который теперь все чаще крутился возле Гуся. Игра развалилась, фишки осели в квартирах в виде сувенирной продукции, а в цене вдруг страшно поднялись свинцовые биты, которые остались у каждого, при этом были редки, неубиваемы и могли использоваться как открывашки или стило, царапающее что угодно на поверхности чего угодно. На этих битах следует заострить внимание, потому как именно они стали первой универсальной дворовой валютой. Всю следующую неделю битки обменивались на все подряд и конвертировались во все что угодно по хорошей цене.

Если подумать, детство пора крайне невеселая: найдешь в пыли какой-нибудь мусор и придумываешь, как в него играть. У них было так: крыльцо Филармонии обваливалось, и гранитные облицовочные плиты легко срывались и транспортировались на заброшенную навечно стройку. На стройке мальчики размалывали плиты камнями в гранитную крошку, а крошку в порошок, ссыпали полученный порошок в тетрадные листы, затем дозировали по прозрачным упаковкам от найденных сигаретных пачек и закручивали верхушку. То есть материал воровали, а продукт сбывали по законам рынка. Это называлось «продавать наркотики». Не какие-то конкретные наркотики, а просто – «наркотики».

Соседний двор сначала не проявил интереса к товару, они не понимали, что можно делать с гранитным порошком, завернутым в полиэтилен от сигаретной пачки. Не понимали, пока по телевизору не показали фильм с Брюсом Ли, в котором Боло Йен, огромный китайский культурист со шрамом на лице, играл наркобарона. Этот фильм резко поднял спрос на изделия. Пакетики начали вымениваться на вкладыши, открытки и присоски для арбалета. Пара малышей из соседнего двора пробовали самостоятельно наведаться за Филармонию, но их вовремя заметила Светка, все организованно собрались, --">