Дин Власов - Кусочек сердца

эта пунктирная граница, прочерченная между ними, и привела к такому итогу. Она ведь и в любви ему так ни разу и не призналась. Тому, что между ними происходило наверно даже и слова ещё не придумали, это вообще было больше похоже на романтическую игру, чем на отношения. Вроде как друзья-любовники. Так казалось проще, ведь они ничем не связаны, ничем не обязаны, и всё так легко и просто, а когда настанет время расстаться, то никому не будет больно. Так ей казалось, и даже мысли не возникало, что что-то может пойти не так, что реальность вдруг окажется иной. А время шло, оно неспешно, но неумолимо утекало как песок, белый слепящий песок, сочившийся между детских пальчиков, в котором вдруг ярко вспыхнуло красное солнышко.

Камешек имел форму сердца, от которого откололся небольшой кусочек, она тогда долго ещё копалась в горячем песке, надеясь найти его вторую частичку. Папа сказал, что это сердолик. «Да! – радостно откликнулась малышка, – сердалик, кусочек моего сердца, он сам меня нашёл!» – гордо добавила она и крепко прижала к себе своё сокровище. Родители даже приделали к находке подвесное ушко, чтобы можно было носить его на цепочке, как кулон. Это было единственное украшение, которое она действительно носила, если не считать серьги гвоздики, с которыми (ведь ты же девочка) ей всё-таки пришлось смириться. Даже наручные часы казались кандалами, и вызывали лишь стойкое отторжение; те несколько штук, которые ей дарили на день рождения так и лежали без надобности в коробочке с прочими кулонами, брошками, браслетами и висючими серёжками от мамы, папы, тети Лены и «женихов» разных лет. Впрочем, кулон она тоже вскоре перестала носить на шее, когда цепочка порвалась, и камешек едва не потерялся. Тем не менее, разлучить их было не возможно, и кусочек сердца с новой цепочкой всегда был рядышком. В каждом рюкзачке и в каждой сумке был специально выделенный кармашек на молнии, где он и сопровождал свою хозяйку в полной безопасности.

Сейчас он мягко поблескивал на ладони, а серебряная змейка обвивала тонкие пальцы. Казалось, от камня исходит ласковое живое тепло. Или это так действовал мартини? Ну почему в жизни всё постоянно получается не так, как надо? Не так как хочется? Особенно, если мы хотим чего-то особенно сильно! Мечтали с Кульком никогда в жизни не расставаться и друг у друга ухажёров отбивать, а потом выти замуж в один день и жить всем вместе в большом частном доме. И Максим. Её Максим. Ведь такой классный был план! Когда родители смогли договориться с крутой немецкой клиникой, она уговорила их отложить отъезд на месяц, только лишь ради того, чтобы дождаться его дня рождения. Надо было сразу уезжать! Весь месяц жила как дура, в предвкушении этой ночи. Представляла, как проведёт её с ним, как по особенному будет любить его… Мечтала, как подарит ему самое большое сокровище – кусочек своего любящего сердца на серебряной цепочке, который он потом всю жизнь будет хранить вспоминая о ней. Даже как уйдёт утром, так ничего и не сказав, уйдёт навсегда… Обидно! Из всего плана получилось только уйти, и то не утром. Ну не сцену же устраивать на самом деле. Такой вот жестокой оказалась эта мнимая свобода отношений. Ведь при таком раскладе у любого из них мог появиться кто-то ещё. То, что ей никто кроме него не был нужен, вовсе не значило, что и он навсегда останется верен только ей. Разве что в её воображении.

Она посмотрела сквозь стекло бутылки на красный свет своей «звезды», уже не такой яркий на фоне светлеющего неба. В один глоток допив остававшийся на дне мартини, Марина с силой замахнулась, чтобы швырнуть бутылку в это предрассветное небо, но пересилив страстное желание, опустила руку, и пустая бутылка с лёгким стуком шлёпнулась рядом с шезлонгом. Неправильно это. Небо её не предавало. И крыша тоже. Если на земле её свобода и оказалась иллюзией, то здесь она была настоящей, не выдуманной. Марина раскинула руки, кулон радостно заискрился, ловя первые лучи выглянувшего на горизонте солнышка. Вот и утро. Пора наверно собираться, ещё надо вещи складывать. Рассветное небо переливалось разными оттенками, окрашивая редкие облачка и заливая улицы нежными пастельными волнами. Как же красиво! Четырнадцатилетняя Марошка закружилась вокруг кресла, купаясь в этих целебных волнах, а все ночные переживания, обида, боль отступали прочь, уносясь за пределы её маленького мирка, в котором для них не было места. Кто знает, может быть это последний её --">