Светлана Николаевна Макарова-Гриценко - На что похоже время

Веру очень жалела, потому что она слабая.

— А ты здесь при чём?

— Вот сегодня я … вырядилась, как индийская принцесса, и попёрлась на встречу в кафе! А Вера даже не взглянула на мои наряды. Ахнула, прижалась ко мне!… Худенькая, слабая… Знаешь, давным-давно Вера рассказывала, что по индусским верованиям время — это крыса. Тогда мы смеялись, а сегодня плакали. Маргарита встала из-за стола, — ты сейчас сам всё поймёшь, сейчас!

Она быстро вышла из кухни и вернулась с потёртой книжкой в руках:

— Вот, прочти, — щёлкнула выключателем, слегка поморщившись от яркого света, протянула мужу раскрытую на закладке страницу. — А я пока посуду уберу. Поздно уже…

— Любопытно…

Григорий глянул название — «Махабхарата». На титульном листе дарственная надпись «Риточке от Веруськи. С Новым 1980 годом!» Пробежал по заложенной странице: «…отшельник … Джараткару питался воздухом и воздерживался от еды». Григорий привычно попытался подобрать шутливую рифму к заикастому названию книги, но взглянул на серьёзное лицо жены и продолжил уже внимательно:

«Однажды отшельник тот увидел своих предков, которые висели в яме вниз головами, держась за стебель травы, от которого осталось одно только волокно, и крысу, поселившуюся в яме, которая медленно поедала то волокно. Подойдя к ним, висевшим в яме без пищи, жаждущим избавления, Джараткару с печальным видом сказал им: Кто вы, висящие здесь, держащиеся за стебель травы? Какую услугу я могу оказать вам?

И ответили ему предки: О преуспевающий, ты желаешь спасти нас. У нас тоже, о сын, есть плоды подвигов, но вследствие утраты потомства мы низвергаемся в нечистый ад. Мы риши, соблюдавшие суровый обет. Наши заслуги, достигнутые при помощи подвигов, еще не иссякли, ибо у нас всё ещё остается нить. Но у нас теперь только одна нить, да и та такая, как будто её нет. Есть в роду у нас один родственник Джараткару, несчастный из несчастнейших. Он полностью изучил веды, обуздал свою душу. Он великодушен, усердно соблюдает обет и занят великими подвигами. Но нет у него ни супруги, ни сына и никакого родственника. Поэтому мы, лишенные рассудка, висим в яме как беззащитные. Стебель травы, на котором, как ты видишь, мы держимся, — был нашим родословным стволом, увеличивавшим наш род. А корни этого ползучего растения — это наши потомки, съеденные временем. А крыса, которую ты видишь, — это Время, обладающее великою силой. Оно, медленно толкая, постепенно ослабляет нашего Джараткару, находящего радость только в подвигах, польщённого подвижничеством, малодушного и бесчувственного. Чтобы защитить нас, пусть он возьмёт себе жену и произведет сыновей!…».

Григорий положил тяжёлую книгу на край стола, и Маргарита, закончившая с посудой, обернулась к нему:

— Прочёл?

— Угу.

Она погасила свет, и в это же время пламя свечи в подсвечнике нервно задёргалось. Муж дунул — свеча погасла. Темнота плотно укрыла комнату и только в проёме окна, в синей дымке, светились огоньки ночного города.

— Нда… Любопытно… Это Верочка прочитала тебе ещё в юности? Уже в те годы она думала о потомках?… правильно, конечно, девушка должна об этом думать. Но в тоже время получается, что никакой духовной жизни не надо? Главное — размножаться?! А у Веры с Вадимом, похоже, нет сына?…

— Есть. Единственный. Антон. Три года назад он ушёл в монастырь и перестал общаться с родителями. Вернее, перестал общаться с отцом, а Вадим запретил Вере даже вспоминать о сыне… Вадим ведь колотил состояние для наследника, ничего не пропускал, коли в руки плыло. И вот сейчас Вера с мужем живут на две страны, квартиры у них и в Москве, и в Германии, замок на Рублёвке, дом в Сочи, отдыхают в Ницце, встречают Рождество в Вене. А сын свои монастырские стены за три года ни разу не покидал… Вот крыса-время и точит последний тонкий корешок…

— Н-да… от нечего делать в монастырь не уходят. … Довели парня! Как говорится, это слишком неправдоподобно, чтобы быть придуманным. …Но лучше скажи, чего ты-то весь вечер страдаешь?

Маргарита ответила не сразу.

— …Гриш, ты помнишь, как у скифов выбирали друга? При свидетелях клялись и до конца дней они были одним целым! А я ведь на Веру всю жизнь губы дула. Даже ненавидела! Предательницей её считала, за то, что она моего горя в своём счастье не заметила. Тридцать лет на неё злилась. А сегодня поняла, что мне бы за Верочку все эти годы молиться нужно было! Какая страшная судьба: подумать только — --">