Александр Вениаминович Симатов - Зеркало с видом на осень

клиникой сдвинул листы в сторону, сцепил руки и, не глядя на Никиту Николаевича, с задержкой произнес:

– Я уже видел.

Никита Николаевич немного растерялся, хотя в словах заведующего не было ничего необычного. «Зачем я все это демонстрирую? Ему приносят подобные заключения пачками», – с опозданием промелькнула неприятная мысль. Никите Николаевичу стало неудобно перед начальником за свое малодушие, и он пожалел, что пришел к нему.

– Извини… Я, собственно, заглянул спросить. По-твоему, какие перспективы?

Заведующий поднял на него глаза и ушел от ответа.

– Биопсию надо сделать.

«Логично и деликатно», – оценил про себя Никита Николаевич, не зная, что сказать, чтобы поскорее покинуть кабинет. Начальник заметил его состояние.

– Никита, ты сядь, не стой… Чаю хочешь? Свежий, только что заварил.

Никита Николаевич от чая отказался и сел в кресло. Заведующий переставил от себя подальше кружку с чаем, будто боялся случайно опрокинуть, и внимательно посмотрел в лицо Никите Николаевичу.

– Мы сегодня с учеными мужами обсудим. Я потом тебе расскажу, что решили. В любом случае последнее слово за тобой. Посчитаешь нужным – скорректируешь… Ты ведь знаешь, насколько все индивидуально… Помнишь, у нас капитан был с Дальнего Востока?.. А что я спрашиваю, – спохватился он, – моряк же в твоем отделении лежал.

«Бесполезные хлопоты», – подумал Никита Николаевич и от этой мысли сразу успокоился.

– Я сегодня дома побуду, если не возражаешь, – попросил он.

– О чем ты говоришь, конечно.

Глядя на впалые порозовевшие щеки Никиты Николаевича, заведующий клиникой в раздумье подвигал губами.

– Как у тебя с аппетитом?

– Последнее время не очень.

– Давление подскочило?

– Только что. Куда от него денешься, – улыбнулся Никита Николаевич. – Так я загляну к себе, сделаю обход, распоряжусь по текучке и поеду.

– Машину лучше оставь, – в приказном тоне посоветовал заведующий. – Прогулка на свежем воздухе не помешает… За последние два дня ветер всю дрянь из города вымел, – пояснил он.

2

Обход отделения отвлек Никиту Николаевича от мыслей о маркерах и, выйдя из клиники, он продолжал думать о последних назначениях процедур и препаратов.

Перечень вариантов его врачебного вмешательства был невелик, но главное – малоэффективен. Как и его коллеги, он боролся не за избавление от болезни, а за продление жизни. Это лукавое определение на слух воспринималось едва ли не как эталон милосердия, но в действительности подразумевало лишь продление срока сосуществования человека и его болезни. Избавление же от болезни было не под силу медицине.

Несмотря на сложные операции, которые делал Никита Николаевич, про себя он порой называл проводимое лечение «успокоительной терапией» и с горькой иронией ловил себя на мысли, что для сеансов успокоения во многих случаях больше подошла бы церквушка со свечами и иконами. Наградой за его профессиональные усилия ему служили отвоеванные у смерти месяцы и реже – годы. Но что собой представляла эта продленная жизнь? Он очень хорошо знал, что у каждого она была своя. Иногда, оставаясь с ним наедине, больные – чаще с выражением покорной безысходности на лице, нежели скрытого ожесточения – признавались ему, что лучше бы он ее не продлевал. В такие минуты жалость к этим людям переполняла его, и он, глядя на их страдальческие лица, с трудом продолжал слушать истории про то, каково это – проживать продленную его стараниями жизнь…

Неожиданно на Никиту Николаевича налетела шумная ватага детей. Воспитательницы вели детсадовскую группу, покрикивая на непослушных малышей. Задумавшись, он шел посередине тротуара, и детям пришлось обходить его с обеих сторон. Он остановился, приподнял портфель, чтобы не мешать им, и сверху наблюдал проплывающий мимо него пестрый поток курток, пальто и шапочек. Поравнявшись с ним, один из мальчишек задрал голову, показал полиэтиленовый мешок с хлебом и громко сообщил: «Мы на пруд идем уток кормить».

Никита Николаевич улыбнулся, проводил детей взглядом и вспомнил не так давно появившуюся у него мечту. Хотел он взять несуществующего пока внука с собой на море, чтобы накупаться с ним вволю и побросать внука в набегавшие волны – всего лишь. Этой забавой развлекал его когда-то отец. Никита Николаевич хорошо помнил, как визжал от страха и восторга и требовал бросать его в морскую пучину снова и снова. С маленьким сыном отдохнуть на море так и --">