Максим Сергеевич Евсеев - Скучная, скучная сказка

некоторое время недоуменно вертел головой. Его привезли на проспект Обуховской обороны к зданию похожему на кинотеатр.

– Все чудесатее и чудесатее! – хмыкнула Мария.

Она теребила его всю дорогу пока он собирался, ждал машину и даже в самой машине, но тут даже ей стало интересно.

– Я пойду осмотрюсь. – бросила она и исчезла.

У входа в здание стоял почему-то сотрудник полиции. Причем самый настоящий сотрудник, а не переодетый актер массовых сцен.

– Вам куда? – спросил он самым строгим и деловым тоном.

И в этот момент, Артем вдруг понял, что понятия не имеет куда ему. Он вдруг только сейчас сообразил, что кроме имени ассистента по актерам, он больше ничего не знает. Он не помнит даже названия фильма, в котором приехал сниматься.

– Это к нам! – услышал он вдруг знакомый голос.

И действительно, из-под локтя сотрудника выглянула голова Виктора Тимофеевича.

– Пришлось милицейское охранение вызывать, а то в этом старом ДК кого только не было. – поделился он по секрету, когда сотрудник полиции их уж слышать не мог.

– Кого не было? – спросил Артем с некоторым испугом.

– А никого не было. – ответил Витя и задорно улыбнулся. – Режиссеру мерещиться всякое. Они с линейным продюсером утром приехали точку смотреть, а через полчаса он позвонил и потребовал охранение. Представитель владельца здания приезжал, все замки ощупал, все углы осмотрел – ничего не нашел. Но режиссер у нас…, да вы скоро сами увидите. Или услышите…

– Мне нужен красный лак!!! – кричал кто-то так громко, что даже блюститель у входа схватился за кобуру.

– Что случилось? – Артем оглянулся в поисках источника звука. – Это режиссер?

– Очень за дело переживает. – сказал Витя и попытался стать ещё ниже ростом.

Они прошли фойе с гардеробом, множеством зеркал на столбах и красивой люстрой на потолке и поднялись на второй этаж. Все этот время режиссёр кричал, меняя повод и интонации, но не снижая напора, а громкость при приближении к эпицентру крика, только возрастала. Съемочная группа была взволнована и даже напугана, всеми выразительными средствами выражая свою готовность исправить что бы то ни было и что бы то ни было улучшить, но двигались участники съемочного процесса крайне неторопливо. Проходя мимо открытых дверей, Артем слышал обрывки разговоров: “Что вы решили с ремонтом?” – говорила женщина средних лет с гримерной кисточкой в руке; “ Как съездили?” спрашивала молодая актриса костюмершу: “Скинь мне ссылку.” – просил молодой осветитель дольщика.

То есть все разговоры к недовольству режиссера не имели ни малейшего отношения, как не имели они ни малейшего отношения и к самому процессу съемок. И только директор картины, выражала заинтересованность в происходящем на площадке и пыталась это происходящее оценивать.

– Он просто мудак! – бросила она в телефонную трубку и покосившись в сторону большого монитора, за котором сидел режиссер, раздраженно отошла подальше.

Тут же к Артему подбежала второй режиссер и долго интересовалась, кто он такой и зачем пришел. Этого Артем объяснить также не сумел и опять на помощь пришел Виктор Тимофеевич.

– На костюм и на грим его, быстро! – заключила второй режиссер и Артема подхватил вихрь из костюмеров, гримеров и звуковиков. И хотя этот вихрь был все так же нетороплив и даже меланхоличен, но нельзя было не отметить, что группа несколько взволнована и даже оживлена.

Когда переодетого и загримированного его вытолкнули на площадку, Артем успел только попросить дать ему текст сцены, поскольку в связи с бесконечными изменениями уже давно перестал за этими изменениями следить и что осталось от его персонажа даже приблизительно не представлял.

– Текст исправляют на ходу. – прошептала второй режиссер. – Сейчас режиссер решает, что вам говорить.

Режиссер в самом деле решал. Он был в этот момент похож на памятник Лермонтову у красных ворот в Москве. Только вместо сюртука на нем была теплая лыжная куртка с капюшоном, но во всем остальном сходство было поразительное.

– Артем. – режиссёр стремительно протянул руку и было непонятно представился он или уточнил имя того с кем знакомился.

– Артем. – согласился Артем и тут же остался в одиночестве, потому что

--">