Ольга Пономарчук - Сердечных дел Мастер

планеты почти все время было скрыто тяжелой облачностью. Она часто поднималась на поверхность, чтобы дышать разреженным воздухом огромного пустынного мира.

Запах редкой зеленой травы смешивался с запахом вечной пыли, что покрывала все вокруг. Но они казались сладчайшими. Под землей не было запахов, вкусов, цветов. Она часто лежала, опрокинувшись в редкую траву, и смотрела, как над ней проплывали нескончаемые облака. И думала, думала, думала. О том, как было до нее. Считала вдохи. Мира словно не было. Пространство кончилось. Только она, пыль и облака над ней.

В тоннелях все чаще говорили, что выход скоро закроют. И тогда… она наверное не доживет до этого момента.

Девушка положила руку на грудь. Сердце билось ровно. Нужно сходить к мастеру. Подлатает. Это у него ловко получается. Хотя он и странный. Наверное, он тоже из дышащих воздухом…

… Мне было шестнадцать лет, когда я пришла первый раз к нему на прием… по земным меркам. Я все еще не могла отвыкнуть измерять время годами. Дни, часы и ночи давно утратили свое значение. В туннелях они просто не существовали. Здесь был один нескончаемый день ослепительного мягкого света. День без начала и конца. День без границ. Время, по сути, перестало существовать. Но я все еще упрямо пыталась задать ему пределы. Итак, мне было шестнадцать лет, когда я первый раз пришла на прием к хирургу. Он осмотрел меня очень быстро. Сказал, что с сердечной мышцей все в порядке. Прописал мне укрепляющую терапию. Терапия мне не помогла. Меня от нее тошнило. В один из таких тошнотворных дней, я купила билет на экскурсию по заброшенным туннелям, соединяющим материки. Путепроводы были проложены сквозь воды океана и соединяли материки. Когда-то по ним перемещался огромный поток транспорта. Но после Большого Пожара количество людей резко сократилось. И обслуживать эту гигантскую сеть подводных дорог стало просто некому. Теперь по ним проводились экскурсии. Признаюсь, что прошлое меня интересовало всегда гораздо больше, чем настоящее (которое я не ощущала) и будущее (которого не могло быть ни у кого из нас.) С прошлым все было совершенно иначе. Прошлое – это единственное что у меня было. Я помнила каждый мой день. Но день этот обретал значимость только когда становился вчерашним. (у меня даже были часы, чтобы измерять время!). Я из внутреннего упрямства не хотела избавляться от привычки, привитой мне отцом. Мои родители умерли год назад. Вернее, предпочли умереть. Естественным путем саморазрушения организма. Хотя могли заменить сердца. Отец всегда говорил, что право выбора – это и есть свобода. После Большого Пожара у человечества был выбор – остаться наверху и умереть, или спуститься под землю и попробовать жить. Думаю, это выбор есть и у меня.

Я стояла тогда в тоннеле посреди океана, совершенно не представляя, как мне вернуться в ту точку пространства, что я считала своим домом. Нет, я не потерялась. Здесь невозможно потеряться. Я слышала монотонный шум монорельсового трамвая, что как призрак курсировал от одного материка к другому. Он мог доставить меня куда бы я не пожелала… но я не желала. Я продолжала сидеть и думать. О том дне, когда отец отдал мне ключи от двери, что вела на поверхность. Естественно, это была тайная дверь. Все общедоступные выходы наверх были без дверей. У меня были ключи от выхода, но я не знала, где он. И отец тоже не знал. Он бы обязательно открыл мне эту тайну. Даже если бы я была тогда в колыбели. Я бы запомнила. Кто отдал ему эти ключи? Вот второй безответный вопрос. Мне почему-то казалось, что выход должен быть где-то в этих подводных туннелях. Хотя это и противоречит всем законам логики.

Однажды я попыталась найти выход с поверхности, но мне тогда не хватило сил. Там наверху усталость быстро одолевала меня. И еще я боялась потеряться. Страх остаться одной в незнакомом пространстве, страх не найти дорогу назад заставил меня бежать, задыхаясь, к точке спуска. И этот страх, испытанный мной впервые в жизни, стал моим самым сильным воспоминанием… Я помню бешенный стук сердца в груди, холодную испарину на спине, дрожь в уставших ногах. Я буквально провалилась под землю. А на следующий день пошла на прием.

Наверное, он был удивлен. Хотя мог ли он чему-то искренне удивляться – было для меня загадкой. А в остальном он вел себя как всегда – был предельно холоден, равнодушен и профессионален.

– Если вы не

--">