Дарья Вячеславовна Морозова - Кукла. Новелла

Женщина всегда строго осекала дочь и не разрешала даже открывать сервант. Она грубо окрикивала, если слышала, как малышка тихо пыталась отодвинуть холодное стекло и дотянуться до узницы.

Кукла ободряюще улыбалась девочке, веря, что когда-нибудь они смогут поиграть вместе. Ей ужасно не нравилось сидеть вот так среди холодных бокалов! И она тянула руки к тёплым детским ладошкам.

Однажды девочка решилась! Вернувшись из школы, она подошла к серванту и нерешительно стала отодвигать стекло. На полпути остановилась: было страшно, вдруг мама вот-вот войдёт? Девочка замерла и оглянулась, застыв в напряжённой позе. Но было только два часа дня, она успеет осторожно достать куклу, поиграть с ней, убрать и сделать уроки.

Стеклянная дверца серванта всегда немного заклинивала, и требовалось приложить определённое усилие, чтобы отодвинуть её. Столкнувшись с этой задачкой, девочка что было сил упёрлась в стекло, покраснев от старания. Наконец, стекло поддалось, возмущённо скрипнув. Девочка потеряла равновесие и, чтобы не упасть, выставила руку вперёд, задев одну из хрустальных рюмок. Рюмка выпала и разбилась о паркет. Девочка в ужасе застыла: что же делать?

Пережив несколько минут холодного страха и нерешительности, она всё же достала куклу и унесла к себе в комнату.

Однако толком поиграть ей не удалось: неожиданно нагрянула бабушка. Кукла только и успела, что увидеть тёмно-зелёные полосатые обои, две маленькие по сравнению с ней пластмассовые куклы с всегда открытыми, всегда бдящими глазками, плюшевого щенка и обезьянку на небольшом диване, аккуратно накрытого жёстким пледом.

Бабушка была возмущена поступком внучки! Ведь нельзя – значит нельзя! Зачем она полезла в сервант? Руки-крюки и пустая голова! Никакой ответственности! Денег ещё ни копейки не принесла в дом, а уже одни убытки от неё! Ведь знает, что нельзя! Эта кукла не для игры, она для красоты!

Это же кричала и мама, когда пришла с работы. Она кричала, повторяя слова бабушки и другие обидные слова прямо в лицо дочери, по щекам которой от страха и стыда ручьями текли слёзы. У женщины был тяжёлый день, она была раздражена визитом матери, сердилась на мужа и не знала другого способа выплеснуть всё это, кроме как хорошенько отшлёпать свою дочь и оттаскать её за длинные тонкие косички. Да так, что широкие голубые ленты не удержались на них и упали на пол безобразными комками. Женщина кричала так громко, а девочка плакала так пронзительно, что в дверь позвонили соседи…

Куклу вернули в сервант и усилили охрану обещанием выбросить все игрушки девочки, если та хоть ещё один раз попробует достать «ценную вещь, на которую та ещё денег не заработала».

С того дня что-то изменилось и в девочке, и в кукле. Слова бабушки девочки и её матери о том, что она «не для игры, а для красоты» глубоко запали в душу куклы. Об этом на фабрике им не говорили. Каждая кукла знала, что она создана для игры. Но что если это не так? Что если куклы могут быть как для игры, так и для красоты? А если она создана для красоты, то неужели она так чудесна и красива, что её нельзя даже трогать руками? Вот это да!.. Значит, она особенная и никто не смеет касаться её?! А ещё женщина часто говорит девочке, что та страшная, глупая, нерасторопная, неопрятная, ленивая, слабая и никому не нужна будет. Сожалеет, что дочь такой уродилась. Значит, женщина поэтому выставила вокруг неё эти прекрасные хрустальные бокалы! Она хочет её уберечь и защитить от такой неряхи! От недостойных рук! Ах, как она это хорошо придумала! Какая прекрасная идея! Вот она молодец!

И кукла стала смотреть теперь на девочку свысока, немного надменно и отчуждённо, как бы сквозь неё, словно та была недостойна и капли внимания столь красивой и важной особы. Кукла вдруг решила, что её главная цель в этом доме – быть красивой и неприкасаемой. Она стала зависеть от бокалов вокруг себя: очень боялась, когда их доставали мыть, что их не вернут обратно. Её же не мыли ни разу, не шили ей красивых платьев, не катали в коляске и не угощали конфетами, не выносили во двор и не показывали книжки с картинками. Кукла презрительно смеялась над теми пластмассовыми замарашками, которых девочка, бывало, и в угол ставила, и кричала на них, как это делала её мать. У одной из них волосы стали похожи на мочалку, у другой не