Георгий Алексеевич Серов - Фантазии и антиутопии

прошу засвидетельствовать факт обнаружения у гражданина пакетика с бело-серым порошком.

– Это не моё, мне подкинули! – Опять завыл Витёк, отказываясь до конца поверить, что это происходит с ним, что это не чья-нибудь дурацкая шутка – розыгрыш для дебильноватых телезрителей, гогочущих, сидя у экранов своих мозгопромывателей, над приключениями какого-то недошлёпка.

– Ну да, ну да. – Хмыкнул один из крепышей в чёрном. – Вечная история. Как ширнуться, так «моё», а как изымать начинают, так сразу «не моё».

– Больше ничего не обнаружено? – Уточнил лейтенант.

– Да вроде всё.

Лейтенант дал чиркнуть мужичкам в положенных местах протокола и с измывательской вежливостью предложил расписаться в нём Витьке.

– Не буду я ничё подписывать! – Наученный в дворовых компаниях поведению при соприкосновении с правоохранителями, заорал он.

– Ваше право, Виктор Александрович. – Лейтенант чувствовал себя хозяином положения. – Понятые, прошу засвидетельствовать факт отказа от подписи гражданина.

Мужички, насупившись, послушно чиркнули в тех местах протокола, куда ткнул своим пухлым пальцем лейтенант.

– Теперь перейдём к досмотру транспортного средства гражданина Лепёшкина. – Сказал лейтенант, доставая из своей планшетки ещё один бланк протокола.

Открыв двери Витиной машины, ребятки из организации на три буквы, начали рыться в бардачке, поднимать подушки сидений, залезли в багажник.

Вновь раздался торжествующий возглас бойца, рывшегося в салоне:

– Оп-па, Стёпа! Вот это да! А кто это у нас ЭрГэДэшки под креслом хранит?

У Витькá сердце ушло в пятки – Какая ещё ЭрГэДэшка?

В это время боец уже вылезал из салона и в правой руке, немного согнутой в локте, держал осторожно, словно хрустальную вазу, лимоноподобную железяку цвета хаки.

Не стоит, наверное, упоминать о том, как впаяли Витькý семёрочку по совокупности его злодеяний, поскольку судья был надлежащим образом проинструктирован о необходимости внимательного прочтения материалов дела и принятия правильного решения.

Думаю, не стоит также упоминать и о пребывании Витюни на зоне – как матёрые, шутя, подвели его к батарее и попросили «сыграть на гармошке», а он, не зная этой смешной тюремной шутки, начал на батарее играть, с подражанием гармонисту.

Не стоят внимания читателя и такие мелкие эпизоды простой зэковской жизни, как попытка бывалых сделать из Вити-мальчика Витю-девочку, помещение в штрафной изолятор за неправильный взгляд на начальство колонии и прочую ерунду.

Стоит ли говорить и о такой мелочи, как выпестованное в ходе раздумий длиною в семь лет отношение к лицу, возглавляющему механизм, в шестерёнки которого случайно затянуло нашего героя?

Безусловно, он был, мягко говоря, несколько обескуражен, обижен действиями правоохранителей, из-за которых он примкнул к стройным рядам судимых. Однако же, он решил, что обижаться на этих мразей – уподобляться собаке, кусающей палку, которая её бьёт, а не руку, которая держит эту палку.

Почему он так решил, автор не имеет ни малейшего понятия. Ведь самодержец не может проконтролировать все действия своих подданных, правильно? Ему даже и невдомёк, что на пути его кортежа могла стоять какая-то шушлайка с заклинившим колесом.

Царь, как предполагает автор, думает, что по Кутузовскому машины и не ездят – по крайней мере, он никогда их там не видел. Там и пешеходов-то почти нет.

Впрочем, это всё лирика.

Откинувшись по сроку Витёк вернулся в своё родимое Чертаново. Естественно, его не ждали ни жена – организму не прикажешь, дело молодое, ушла к другому; ни родители: мамка на нервах приобрела болячку, сожравшую её с потрохами в три года; папка…

Папка, и до всех Витькиных приключений имевший склонность заливать зенки по поводу и без, к выходу сынка на волю, превратился уже в чудище, напоминающее персонажей фильмов о зомби с их жизнерадостными похождениями.

Так что, можно сказать, он тоже Витьку не сильно ждал – забыл даже в квартире прибраться, а надо было бы.

Можно представить себе ощущения нашего героя, вернувшегося в родительскую квартиру, теперь напоминавшую больше место посиделок бичей, и встретившего в дымоган пьяное чудовище, которое некогда было его отцом.

Жена с ребенком слѝлись в неустановленном направлении, что следовало из слов еле ворочавшего языком папаши. Зато машина – машина имелась в наличии, стояла в гараже, ржавела потихоньку, обрастала паутиной. Это ничего, что --">