Александр Валерьевич Стрельников - Своя правда

где он занял свое место на заснеженной лавочке.

Женя просидел так довольно долго.

Он наслаждался тишиной субботнего города, Женя даже захотел написать свою симфонию, он умел играть на пианино. В какой-то момент размышления Евгения прервал голос сбоку от него.

–О чем думаешь, парень?– этот вопрос задал седой старик, который сидел справа на скамейке.

–Вы мне?– переспросил Пластилинов.

–Тебе, тебе. Кроме и никого нет, – ответил старик.

–Я думаю про великих композиторов. Мне интересно, о чем они размышляли, на что смотрели, что слышали, когда писали свои произведения? Взять хотя бы «Щелкунчика» Чайковского, ведь не было в России такой зимы, как тогда, когда Петр Ильич вдохновился морозным вечером! – не думая ответил Женя. Пластилинов уж очень был открыт к другим людям, он думал, что кто-то хочет искренне узнать его переживания, но это было не всегда так.

–О чем думал Чиковский… да ты романтик, парень. А о чем нищий музыкант в переходе думает, когда собирает копейки на еду, ты не задумывался? – задал вопрос старик.

–Нееет.. . – протянул Евгений – но стоило бы подумать об этом.

–Подумать точно стоит, – ехидно усмехнувшись, ответил старик – могу тебе даже организовать концерт, так сказать, прочувствуешь сам, пропустишь через себя мысли бедного уличного музыканта.

–Давайте!– неожиданно воскликнул Пластилинов – я бы не отказался побренчать в переходе что-то из ранних «Наутилиусов».

– «Наутилиусы» – это великолепно, даже я, старый дед, слушал их в свое время, но есть у меня идейка лучше, – ответил седой маэстро.

Через 30 минут подземный переход у ЮВЖД был заполнен до отказа, люди толпились , толкались, чтобы увидеть картину, которую открывали недра кротовой норы перехода.

В самом центре перехода стоял Женя, но не совсем он. Старик слепил из Пластилинова Владимира Высоцкого, это был полный фурор. На всю округа стоял басистый рев советского барда, надрывно звучала песня «Охота на волков», Пластилинов с большой яростью бил пальцами по струнам стариковской гитары. Публику лютовала, центр наполняли новые люди, через 30 минут начали съезжаться ОМОН и Росгвардия, проскользнула информация, что начался несанкционированный митинг в Петровском сквере. Женя и старик сорвали куш, их коробка из-под денег наполнилась 8 раз, скорее всего эти два человека могли рассчитывать на покупку новой машины.

Но довольно скоро Пластилинову и старику пришлось покинуть переход и уйти вглубь дворов на Фридриха Энгельса, толпа разошлась, ОМОН уехал. Именно в одном из таких двориков старик вернул Жене первоначальный облик.

–Ну ты даешь, мужик! – заговорил старик – ты нас просто озолотил, с твоей супер-способностью можно заработать миллионы долларов. Ты же можешь быть кем угодно, хоть чертом лысым!

–Я не могу быть кем угодно. Точнее, слепить из меня можно, но наполнения не будет. Высоцкого я уже 1,5 года пародирую, вот и научился голос копировать, – пробурчал Женя.

–Ну и давай зарабатывать вместе! Я и ты. Я – твой менеджер, ты – артист, заживем же!!! -кричал старикашка.

–Не нужен мне агент. И Высоцким я никогда не буду, только обертка от него, обертка никому не нужна – порвут и выбросят, может недолго полюбуются на этот фантик, – вяло и медленно поставил точку в разговоре Пластилинов.

Женя развернулся и начал медленно уходить от старика, тот лишь кричал ему в след, но Пластилинов даже не обернулся. Старик махнул рукой, схватил сумку с деньгами и убежал в неизвестном направлении, это был лучший его день за 20 лет, а может и за всю жизнь.

III

Евгений Пластилинов после своего блестящего концерта в подземном переходе направлялся домой к Центральному рынку, идти ему было не долго, минут 20. Женя весь путь размышлял, эти мысли мне показались очень любопытными, я постараюсь Вам их коротко передать.

«Почему каждый раз, когда я куда-то прихожу, все хотят увидеть во мне другого человека? Почему , скрывая меня под маской чужих обличий, люди полагают, что я становлюсь тем, чью маску на меня натянули? Из меня можно лепить кого угодно, меня можно сделать Маяковским, Достоевским, Майклом Джексоном, но сути это не меняет, я остаюсь Женей Пластилиновым. Можно хоть сотню раз приделать курице пышный хвост, пытаясь сделать ее павлином, но ничего не изменится – это все еще будет курица. И это не плохо! Курица прекрасна и важна по-своему. Вот павлин – он красивый, грациозный, а курица ведь культя, а не птица – летать не умеет, ее --">