Владимир Георгиевич Сорокин - Доктор Гарин

Сильвио схватил его за полу халата.

— Signor dottore, please, blackjack!

И повернулся задом.

Гарин направил свой blackjack на левую ягодицу Сильвио. Бело-голубоватые электрические молнии с треском впились в ягодицу.

— О, Dio!! — возопил Сильвио.

Гарин направил blackjack на правую ягодицу и пустил в неё разряд.

— Porca Madonna!! — завопил Сильвио на всю палату.

— Будьте здоровы! — произнёс главврач по-русски, перестав.

Сильвио повалился на кровать, перевернулся и, протянув руки, показал два больших пальца, сжав оставшиеся три в кулачок. Отдышавшись, он сел:

— Это… великое. Великое! Лучше всех лекарств мира! Signor Garin, вы гений! Ничто так не прочищает с утра мозги, как ваш blackjack!

— Благодарю вас! — поклонился Гарин и вышел из палаты.

— Стабилен! — бросил он Маше.

Пациент палаты № 3 лежал в постели, накрывшись одеялом до глаз. Но не спал. На вошедших врачей он никак не отреагировал. Не ответил он и на утреннее приветствие Гарина. Главврач присел к нему на кровать, отодвинул одеяло, положил руку на место лба больного.

— Температуры нет, я здоров, — проговорил пациент, глядя мимо Гарина.

— What happened, dear Justin?

Гарин взял его тонкую руку, щупая пульс.

— Уверен, что и пульс нормальный.

— Слегка замедлен. Что вас тревожит?

— Сны. Сны…

— Опять?

— Да.

— Я приму вас после завтрака. Обсудим. Примем решение.

— Я могу и сейчас рассказать. — Джастин закинул гибкие руки на подушку. — Секретов нет. Это связано с местным грязелечением.

— Алтайская иловая грязь — великая сила. — Гарин снял пенсне, заглядывая в красивые карие глаза пациента.

— Вот-вот. Я именно так и говорил им.

— Кому?

— Парламентариям. Я выступил с новой инициативой обязательного поголовного грязелечения всего населения страны. Признаться, это была одна из самых убедительных моих речей. Я говорил… как я говорил! Давно так не говорил… С таким воодушевлением, хорошо, сильно, обстоятельно, не занудно. Какие аргументы я привёл! Я говорил о здоровье нации, о новых перспективах, которые откроются для всех граждан после грязелечения. О стариках, которые обретут новую жизнь, о молодёжи, которая будет самой здоровой в мире. О женщинах, которые будут рожать только здоровых детей. О последующем подъёме промышленности, об экономическом рывке, о расцвете страны, о фантастических новых перспективах, о всеобщем благоденствии, о счастье. Парламент слушал меня, затаив дыхание. Я всегда прекрасно чувствую аудиторию, перед которой выступаю. Они слушали меня, замерев. Это было… замечательно. Я закончил речь, провозгласив: нас всех ждёт счастье! Но вместо бурных аплодисментов… вместо аплодисментов… вместо этого… — голос Джастина задрожал, — вместо… ожидаемого…

— Не волнуйтесь, дорогой мой. — Гарин гладил его руку.

— Вместо аплодисментов… они расхохотались. Они… они… подняли меня на смех!

Пациент разрыдался. Из больших глаз его хлынули слёзы.

Гарин гладил его. Свита стояла молча.

Выплакавшись, Джастин зашмыгал носом, к которому Гарин тут же приложил бумажную салфетку. Пациент высморкался, тяжело вздохнул:

— Затем поднялся лидер зелёных и сказал: дамы и господа, вы сейчас убедились, насколько наша власть оторвалась от народа. И все ему зааплодировали. Ему, этому бездарному популисту, а не мне. Тогда я сказал: я не понимаю вас. Ах, не понимаете? Тогда протрите свои глаза, господин премьер, и ступите на этот пол! И весь парламент стал в такт хлопать: ступай! ступай! ступай! Ничего не понимая, я сошёл с трибуны на пол. И тут… и здесь, господин доктор…

Голос его снова задрожал.

— Не волнуйтесь, не волнуйтесь… — гладил его круглый лоб Гарин.

— И тут… я понял, что вместо пола — грязь, грязь… грязь! Липкая, чёрная. Грязь! А они закричали: мы давно уже в иле! Я побежал… я выбежал из парламента… и вокруг, всё вокруг, везде вокруг, всюду была грязь, грязь! Я провалился, провалился в гря-а-а-азь!! Я стал тону-у-у-уть!!

Пациент снова затрясся в рыданиях.

— Доктор Пак, — обернулся Гарин. — Ваш фирменный коктейль! Три раза в сутки. Грязелечение временно отменить.

— Безусловно, — кивнула она. — Лучше радоновые ванны.

— Да!

— Везде, везде грязь… везде и всюду… нет пола, нет земли… не на что встать… не на что опереться… нет фундамента-а-а-а-а! Только гря-а-а-азь! — рыдал пациент.

Пак повернулась к медсестре:

— Четвёрка. Стандартная доза. После завтрака. Потом — по --">