Алексей Константинович Смирнов - Стеганая держава

действие. - Это и есть печь. Между стенками печи и котлом оставляем зазор, сантиметра четыре. Тогда горячие газы омоют котел со всех сторон, и вода нагреется очень быстро. А это труба. Вы знаете, что тяга в печи зависит от трубы? Вот тут у нее разделка, а вот тут у нее распушка... А вот сюда... - Он чесал в затылке. - Сюда патрубок, - решал он наконец, переключаясь уже на что-то другое, чего Константин Андреевич не успевал уловить.

При таком грамотном руководстве не приходилось дивиться скорости, с которой продвигалось строительство. Под баньку отвели добрую половину соседской квартиры; вторую Мансур распорядился готовить под дополнительные апартаменты. Наметилось расширение штата, и он подумывал о найме второго смотрителя-папки, а лучше мамки - для пущей гармонии. Константин Андреевич заверял его в своей способности обслуживать обе квартиры сразу.

– Но там же банька! - недоумевал Мансур. - Как ты пройдешь?

– А через баньку и пройду, - дядя не видел в этом ничего зазорного. - Прикроюсь веничком и прошмыгну. Я же простой персонал, как уборщица в мужском туалете. Я никого не стесню.

Мансур колебался, раздираемый соображениями экономии.

Являлся настоятель с напоминанием, что котел уже установлен и скоро настанет время испытывать баню.

Ему было обещано право первой ночи - конечно, бесплатной. Мансур оттягивал открытие, потому что еще не успел установить в вентиляционном отверстии подглядывающее и подслушивающее устройство.

– Вместе пойдем, - отец Лев дружески похлопывал по спине Константина Андреевича. - Встретим дорогих гостей...

– Вы думаете, они так сразу и набегут? - не верил тот.

– А как же иначе. Мы им создадим хорошую атмосферу. В Писании ведь как сказано: видит бес, что место чисто и пусто - и приходит туда, и за собой ведет еще семерых, в сто раз злее...

– Это про баню? - обмирал Константин Андреевич.

– Это про душу человеческую, - строго вразумлял его батюшка. - Но можно понимать и про баню, - он смягчался и уступал. - Писание многозначно, там каждое слово вмещает сотню смыслов.

"Надо будет почитать", - наказывал себе дядя.

17

Баня открылась досрочно.

Мансур еще не получил разрешения от санитарных и пожарных властей, но это не помешало ему приступить к пробной эксплуатации.

Он передал объект в полное распоряжение Константина Андреевича.

– Мойся, брат! - напутствовал он смотрителя. - Мойся и веселись! И ты, святой отец, мойся и радуйся! Выпей там за Мансура, помяни его в своих нечестивых молитвах!

Отец Лев довольно посмеивался в бороду. По случаю открытия бани он уже принял прилично и собирался продолжить. Он обнимал Константина Андреевича и звал в парилку.

– Я не могу, - отнекивался дядя. - Я на работе.

– А черти? - шептал ему настоятель. - Как же черти? Они ведь придут.

Константин Андреевич в смятении озирался. Батюшка совал ему под нос раскупоренную бутыль.

– Я непьющий, - протестовал тот.

– Атмосфера требует, - внушительно возражал отец Лев.

Дядя беспомощно сопел, не находя выхода. Надо было соглашаться. "Да и ладно! - бесшабашно подумал Константин Андреевич. - Что я, в самом-то деле? Я ведь юн, мне не дашь и девятнадцати лет. У меня еще все впереди. Не стоит отказываться от новых впечатлений, пусть даже не совсем полезных для здоровья, потому что мне все-таки пятьдесят восемь".

– Хорошо, - сказал он, поеживаясь от озноба, как будто из бани уже потянуло холодом преисподней.

Он вдруг осознал, что двенадцатая комната, расширившаяся неимоверно, перетянула в себя основное содержательное наполнение салона. Державные комнаты, выстроившись анфиладой, образовали очередь, готовясь одна за другой устремиться в сырую и душную горловину. Прощальным смерчем закружилось разноцветное конфетти, как попало настриженное из партизанских покоев, монастырских покоев, покоев русских и белорусских, апартаментов кавказских, номеров академических.

Константин Андреевич помотал головой. Отец Лев шагнул вперед и толкнул дверь.

– Прикажете позвать барышню? - пискнул дядя.

– Позже, - настоятель прошел в предбанник и остановился, ожидая, когда тот присоединится. Константин Андреевич нерешительно переступил порог.

Отец Лев расстегнул ремешок часов, взглянул на циферблат.

– Половина двенадцатого, - сообщил он со значением. - Сейчас мы с вами угостимся, омоемся и предадимся деятельному ожиданию.

– Что такое деятельное --">