Жоржи Амаду - Необычайная кончина Кинкаса Сгинь Вода

Жоакимом Соаресом да Кунья, благообразным чиновником налоговой конторы, вышедшим на пенсию после двадцати пяти лет безупречной и честной службы, образцовым супругом, которому каждый, сняв шляпу, спешил пожать руку!

В пятьдесят лет покинуть семью, дом, старых знакомых, привычный уклад жизни и начать скитаться по улицам — грязным, обросшим, пьянствовать в дешевых кабаках, посещать публичные дома, жить в сырой конуре, спать на жестком топчане! Ванда не находила этому объяснения. Когда умерла Отасилия — Кинкас даже по поводу такого важного события не согласился увидеться с родственниками, — Ванда с мужем не раз говорила о поступке отца, пытаясь понять, в чем дело.

Кинкас не был помешан, а если и был, то не настолько, чтобы помещать его в сумасшедший дом, — врачи пришли на этот счет к единодушному мнению. Чем же тогда объяснить его поведение?

Но теперь все позади, конец многолетнему кошмару, тяготевшему над семьей, стерто пятно с их имени.

Ванда унаследовала от матери известный практицизм, способность быстро принимать и выполнять решения.

Разглядывая покойника, эту отвратительную карикатуру на отца, она соображала, как действовать дальше. Прежде всего надо позвать врача, чтобы тот выписал свидетельство о смерти. Потом прилично одеть покойника, перевезти домой и, наконец, похоронить рядом с Отасилией. Похороны следует устроить не слишком пышные — ведь времена нынче тяжелые, — однако все же они не должны производить дурное впечатление на соседей, знакомых и сослуживцев Леонардо. Тетя Марокас и дядя Эдуардо, вероятно, помогут. Размышляя так, Ванда не сводила глаз с улыбающегося лица Кинкаса. Потом она вспомнила об отцовской пенсии.

Перейдет ли она к ним по наследству или они получат только страховку? Леонардо, наверно, знает…

Она оглянулась — все эти людишки по-прежнему глазели на нее. Жалкий сброд. Кинкас находил удовольствие в их компании. Что они тут делают? Неужели им непонятно, что с Кинкасом Сгинь Вода навсегда покончено, и покончено с той самой минуты, как он испустил последний вздох? Это же было дьявольское наваждение, дурной сон! Жоаким Соарес да Кунья возвращается в свою семью, там, в комфортабельном, приличном доме, он снова обретет прежнюю респектабельность. Час настал, и на этот раз Кинкас не рассмеется в лицо дочери и зятю, не пошлет их ко всем чертям, не раскланяется насмешливо и не уйдет из дому, насвистывая. Он неподвижно вытянулся на койке. Кинкасу Сгинь Вода пришел конец.

Ванда подняла голову, обвела присутствующих торжествующим взглядом и спросила голосом, напоминавшим Отасилию:

— Вам что-нибудь нужно? Если нет, можете идти.

Затем обратилась к торговцу статуэтками:

— Не можете ли вы оказать мне услугу — позвать врача? Чтобы засвидетельствовать смерть.

Торговец кивнул, он был ошеломлен. Все тихонько вышли, и Ванда осталась наедине с покойным. Кинкас Сгинь Вода улыбался, из дыры в носке торчал палец, казалось, он рос…

IV

Она поискала глазами, куда бы сесть. В комнате, кроме койки, стоял только пустой деревянный ящик из-под галет. Ванда перевернула его, смахнула пыль и уселась. Сколько времени придется ждать врача?

А Леонардо, как он там? Она представила себе мужа, он, наверно, в затруднительном положении, ведь приходится рассказывать шефу о неожиданной смерти тестя. Начальник Леонардо знал Жоакима еще в те добрые времена, когда тот служил в налоговой конторе.

Да и кто тогда не знал его, кто не питал к нему уважения и кто мог себе представить, что с ним станется?

Леонардо приходилось нелегко, когда он вынужден бывал беседовать с шефом о безумствах старика и придумывать какие-то объяснения. А теперь хуже всего будет, если новость распространится среди сослуживцев: начнут шептаться, передавать ее от стола к столу с ехидными улыбочками, дурацкими пояснениями, пошлыми остротами. Папаша — тяжкий крест, возложенный на них судьбой, — превратил их жизнь в сплошную муку. Но теперь они дошли наконец до вершины Голгофы, нужно лишь еще немного терпения. Ванда искоса взглянула на мертвеца. Кинкас улыбался: похоже, все это ужасно смешило его.

Грешно питать злобу к покойнику, тем более если это твой отец. Ванда сдержалась: она была религиозна, аккуратно ходила в церковь и верила во второе пришествие. Да и какое значение может иметь теперь эта усмешка Кинкаса? Наконец-то власть в руках Ванды, и в самом скором времени Кинкас вновь --">