Palytch - Другие приходят. Лёха

как сигареты.

- Мутный ты.

- Кто б говорил. Проводить?

- Проводи. До гастронома.

- Пойдём гулять сегодня?

- Куда?

- Да хоть на набережную. Там на парапете со строны Енисея классные граффити. Видела?

- Не, не видела.

***

Баллон захватить и вперёд. Только заму трубки отдать. Да брак с собой прихватить. Брак от

трубочек самый заманчивый.

***

- Ну и вот. Галочка такая была. Галя-перидол. Винт исключительный варила. Ты как к винту?

- Равнодушно, в общем-то.

- А мы увлекались. Такие марафоны закатывали – чертям завидно было. Квадратов по тридцать на

каждого и на Склеп, на недельку в автономное плавание.Олежа Паганини с нами тогда тусил, панк

Читинский, художник. Раз сделали, он приходнулся, и говорит – пацаны, есть у меня острая

потребность полежать, завернувшись в плащ-палатку. И лёг, естественно. Завернувшись.

- Ну и?

- Ну и лежит. А мы отвисаем, догоняемся понемногу, хотя какое там понемногу.На четвёртые, вроде, сутки запахло. Мухи полетели. И понесли мы Олега, не разворачивая, за музей Ленина, благо ночь была. Там с парапета, как куль с говном, а куль с говном и есть. Как картинка-то?

- Отличная картинка.

Женя смотрела на фрагменты старого граффити, реально неплохо исполненного.

- Вот Олег её и нафигачил. Часа за три - а на века. Ещё бокалы хрустальные от него остались.

Большим эстетом был покойный.

Лёха помрачнел.

- Пошли к Сергееву?

- Не, я домой.

- Проводить?

- Проводи.

В коридоре было темно. Лёха зашёл в квартиру. Немного помолчали между зеркалом и вешалкой.

Зеркало треснуло от напора Жениной спины. Странно так, вроде и...

- Завтра зайду за тобой. Пойдем к Сергеевым?

- Заходи, может, и пойдём.

Ничего подобного Женя не испытывала. Казалось бы. Казалось бы. Бывает? Нет, так - не бывает.

Как из параллельной вселенной. Нечеловечески.

- Это Женя.

- Здоров, Женя проходи, располагайся, да, на кухню. Макароны будешь? Жареные.

- Ага, буду.

Нельзя обижать хозяев. Жареные макароны. На черной сковородке. И кетчуп в большой

пластиковой бутылке. Сто лет такого не видела. Едят все прямо со сковороды. Главный и самый

крупный Сергеев открывает форточку. Лёха с энтузиазмом поливает кетчупом свою сторону

сковороды.

Женщина, наверное, жена Сергеева, ставит на подоконник жестяную банку "Кофе" и закуривает, глядя на огоньки окон соседних домов.

- Макароны обалденные, волшебница ты, Элька!

Лёха, уже повеселевший, кладёт вилку на стол и откидывается на спинку деревянного хлипкого

стула.

- Станешь тут волшебницей.

Элька затягивается.

- Как брат? Как сам?

- Хорошо брат. Аппарат на ногу поставили, в марте уже бегать будет.

Сергеев спрашивает Леху о каких-то непонятных штуках.

Лёха начинает суетится, ёрзать на стуле.

Договариваются на среду.

- Пойдём мы.

На остановке сидит бабка в серой косынке. Она продает семечки, что подозрительно, голуби не

обращают на бабку никакого внимания, будто её и нет.

Женя молчит. Ей непонятно, зачем они ходили к Сергеевым и почему Лёха на этом настаивал.

Черт. Забыла у них шарф.

Вечером звонил зам. Благодарил за трубочки. Юность, говорил, мятежную вспомнил. Где ж там

мятежи, если там трубочки со сгущенкой. Говорил так, что казался не таким уж и мрачным. Но это

из-за телефона, наверное. Женя это лицо в движении представить не могла. Ей странно было, что

он вообще ест. Органичнее было бы обнаружить у него в левом ухе аккумулятор, на энергии

которого хозяин шевелится.

- Женя, я подъеду завтра, ещё десяток можете?

- Ага. Только утром могу. Дела вечером.

Вечером надо было вернуться к Сергеевым за шарфом.

Лёха даже номера своего не оставил.

Утром следующего дня заехал мрачный. Прошел в квартиру.

- Женя, а вы тут давно живёте?

- Года четыре. От прабабки досталась квартира. Обстановку решила не менять - мода

--">