Нина Александровна Павлова - Иди ко Мне!

закрытыми глазами и был, казалось, без сознания. Как причащать такого человека?

― Вячеслав Михайлович, — говорю, — здесь Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Вы хотите принять Тело и Кровь Христовы?

― Хочу, — твёрдо ответил он.

После Причастия спрашиваю:

― Вячеслав Михайлович, вы укрепились?

― Укрепился, — отвечает.

Позже больного пособоровал священник Дмитрий Рощин. И была долгая тревожная ночь — звонили друзья, звонил архимандрит Тихон (Шевку- нов), благословив читать Канон на исход души. Мы прочитали его.

Медсестра Лена ушла отдыхать, а я выпроводила в спальню жену Клыкова Елену Сергеевну: пусть поспит хоть часок, а то измучилась уже. Всю ночь я молилась у постели Клыкова и часто осеняла его Иерусалимским крестом, с которым трижды прошли путь Христа на Голгофу. Вдруг почувствовала — Вячеслав Михайлович уходит, а опыт такого рода у меня есть. Перед кончиной он открыл таза и посмотрел вдаль с таким просветлённо-счастливым лицом, что у меня здесь есть одно только слово — воссиял. Я бросилась в спальню:

― Елена Сергеевна, Вячеслав Михайлович уходит! Бегите скорей и поцелуйте его!

Жена успела поцеловать мужа и проститься с ним. А он лежал такой просветлённо-счастливый, что все соглашались со мной:

— Воссиял!

Это была кончина праведника.

Предчувствие

Один хитрован купил за бесценок полусгоревший дом возле Оптиной пустыни, обшил обугленные брёвна сайдингом и выставил на продажу в Интернете, назначив такую немыслимую цену, что за эти деньги можно купить особняк во Флориде. Тем не менее покупатель нашёлся. Созвонился он с продавцом и приехал в Оптину пустынь с большими деньгами, чтобы сразу же заключить сделку. Внешне дом выглядел нарядно. Но когда приезжий стал обследовать его, простукивая стены, то обнаружил, что за нарядным сайдингом скрываются пустоты с выгоревшими до угольков брёвнами.

― Да я лучше в монастырь деньги отдам, чем платить за обман! — возмутился приезжий.

Он действительно пожертвовал тогда в монастырь привезённые с собою деньги. Помолился в Оптиной пустыни, причастился, а на обратном пути разбился в ДТП.

Позже в Оптину пустынь приезжала его вдова и рассказывала:

― Муж позвонил мне из монастыря и говорит: «Знаешь, посмотрел я на этот горелый дом и вдруг понял: как же тленно всё на земле, а настоящее — лишь в Царствии Небесном! За деньги не переживай — всю нашу семью в монастыре записали на вечное поминовение. И меня теперь, представляешь, будут поминать вечно...» Видно, было у него какое-то предчувствие, если душа потянулась к вечности.

Вот ещё две истории о предчувствии или о тех поступках, когда душа хочет оставить добрый след на земле.

* * *

Мой сосед дядя Коля — живая иллюстрация к тезису «курение убивает». Выкуривал он две-три пачки в день, потом ноги почернели, и началась гангрена. Сколько операций он перенёс, точно не знаю, но в итоге ноги ампутировали сначала по колено, а потом и по самый пах. Гангрена между тем поднималась выше, а дядя Коля по-прежнему курил, сидя перед домом на самодельной тележке с колёсиками.

― Тебе же хирург категорически запретил курить! — кричала ему жена.

Причём кричала непременно издали, зная привычку своего благоверного швырять в неё различные предметы и распекать при этом:

― Заботишься, да? А кто детей против меня настраивает? И зачем я, дурень, на тебе женился? Ведь ни дня не любил, ни минуточки!

― Думаешь, я тебя любила? — победоносно восклицала жена. — Это родители уговорили: Коля — труженик, золотые руки. А Коля — тьфу, последняя дрянь!

В таких пререканиях они и прожили вместе долгую жизнь, не помышляя о разводе. Это в городе «муж» чаще имя прилагательное, и для мужских работ по дому приглашают сантехника, электрика и прочих мастеров. А деревенское хозяйство без мужика не поднять, тем более что Николай был действительно мастер золотые руки: плотник, каменщик, плиточник. И когда родились дети, Николай срубил замечательную новую баню и пристроил к дому дополнительные комнаты с нарядной и светлой верандой.

Крепкий был хозяин. А жена была хозяюшкой, каких поискать. Готовит — пальчики оближешь, в доме ни пылинки, а огород — загляденье. Особенно удавались ей помидоры, очень вкусные и такие обильные, что с двух-трёх кустов ведро наберёшь. Словом, это была семья — трудовой коллектив, а проще — союзники в битве за достаток. Дети тоже --">