Мари-Од Мюрай - Спаситель и сын. Сезон 5

Опершись спиной на подушки, он поставил себе на живот ноутбук и, придерживая в вертикальном положении дисплей, у которого расшатались оба крепления, смотрел себе ролики про морских свинок. Эти ролики выкладывали на «Ютубе» два великовозрастных приятеля-бородача. Сценарий был всегда один и тот же. Шазам^[2] и Пигги с завязанными вокруг шеи салфетками собирались полакомиться листиком латука или свежим огурчиком, но тут появлялся Преследователь, старый ржавый робот, отдаленно похожий на Грендайзера^[3]. И обед Шазама и Пигги утаскивался у них из-под усов то подъемным краном, собранным из конструктора «Меккано», то щипцами для сбора мусора. А затем следовала погоня за похитителем на свиномобиле или свинолете – транспортных средствах, созданных авторами с помощью «Лего», – в которые они как-то ухитрялись втиснуть несчастных свинок.

– Не хотел отвлекать тебя от важного дела, – раздался голос возле двери.

Габен мгновенно убрал с экрана изображение и перевел взгляд на Спасителя. Тот стоял, опершись на дверной косяк, и жевал бутерброд с колбасой.

– Глядя на тебя, есть захотелось, – сказал Габен.

– Скажи-ка, что ты вообще делаешь со своей жизнью? – поинтересовался Спаситель с набитым ртом.

– Ничего, – ответил Габен, пожав плечами.

Спаситель прожевал кусок и бархатным басом распорядился:

– Подъем.

– Да, я сейчас.

Габен спустил ноги с кровати и принялся растирать поясницу. Поза, в которой он пролежал не один час, была удобной только с виду. Он сделал два неуверенных шага, и сразу же рядом с его кроватью послышались возня и шум. «Уик! Уик!» – повизгивали Домино и Складушка, привстав на задние лапки. Как же они успели проголодаться!

– Сейчас! Можно обождать минутку?!

Морские свинки успели поднадоесть Габену. Все ему надоело, кроме роликов с Шазамом и Пигги. А если подумать, он и сам может снимать такие ролики. Построит с Полем и Лазарем из конструктора Свиногород и будет снимать любовные истории с участием Складушки и Домино. Он уселся на ручку хромого кресла и погрузился в мечтания о том, что мог бы сделать, не делая тем временем ровно ничего. Телефон, лежавший на одеяле, завибрировал. Только телефон, словно кусок сахара у собачки, пробуждал в Габене энтузиазм. Но на этот раз и телефон его не порадовал.

– Алиса? Ну чего? – скучным голосом протянул он.

– Габен? – Голос в трубке звенел от волнения. – Я тебе помешала? Ты на занятиях?

– Шутишь?

– Потрясающая новость! Я тебе расскажу! Сейчас нет времени! Будешь дома в четыре часа?

– Наверное…

– А точно? Новость – просто чума! Мы решили писать петицию! В общем, до встречи! Пока!

Габен бросил телефон на кровать и снисходительно усмехнулся. Алиса есть Алиса, не может жить без драм. Габен посидел еще минут десять, вяло опустил плечи и уставился в пустоту. Ему не хотелось встретиться на кухне со Спасителем.

Когда он спустился, Спаситель и в самом деле уже ушел на рабочую половину.

– Самюэль!

На веселый оклик со стула в приемной поднялся высокий молодой человек. Они не виделись со Спасителем чуть ли не год.

– Не знаю даже, с чего начать, – заговорил Самюэль, окидывая взглядом рабочий кабинет психолога и ища в нем изменения.

Но все тут было по-прежнему: кресла, кушетка, столик с игрушками для малышей. И картина «Странник над морем тумана» висела на том же месте.

– Как ты?!

– Не очень. В августе разбежались с Марго. А были вместе почти полтора года.

Самюэль говорил тем небрежным тоном, к какому часто прибегают застенчивые молодые люди, и Спаситель решил, что не лишним будет слегка пошутить.

– Полтора года – рекорд, согласись. В юности время влюбленности нужно умножать на семь, как собачью жизнь в переводе на человечью.

Манера Спасителя утешать показалась Самюэлю грубоватой.

– Я ее не разлюбил.

– Прости, – извинился Спаситель. – Я не должен был так шутить. Нелегко найти сразу верный тон. Кажется, в последний раз мы с тобой сидели в кафе «Тупик».

– Может, угостишь меня сегодня сэндвичем?

Спаситель промолчал. Теперь настала очередь Самюэля определяться с верным тоном.

– Думаю, у меня как раз то самое, – снова заговорил Самюэль. – Любовь, я имею в виду. Ты мне как-то сказал, что я романтик. Может, в этом все дело? Или я просто кретин. Позволил себя бросить, не понял…

Самюэль сидел сгорбившись, низко опустив голову, точь-в-точь как в те времена, --">