Векослав Калеб - Трость на прогулке

исчезнуть! Все его мысли, желания, его глаза? Это так много. Разве все это может исчезнуть?»

А глаза на портрете уверяли его со знакомым озорным выражением: «Я жив. Я приду». Человек улыбнулся: «Не смог ты меня сбить с панталыку, а?»

— А зачем меня сбивать? Ведь все принадлежит жизни!

— Что ты говоришь? — спросила жена.

— Ничего.

— Конечно, ничего. Ты стал разговаривать сам с собой. — Ее голос странно задрожал.

— Пусть будет как будет. Верно? — Он подмигнул портрету.

А глаза на портрете продолжали утверждать: «Я жив. Я приду».

— Что? — переспросила жена.

— Я немного задержусь. Схожу в комитет, — спокойно ответил он. — Внизу, у залива будут строить большой завод.

Женщина промолчала.

— До свиданья, старая.

— Ступай, ступай, молодой.

Она иронически сжала губы. Она ведь тоже любила жизнь, все ждала каких-то неведомых возможностей, какого-то грандиозного парада с бесконечными разукрашенными площадями и неисчерпаемым запасом времени, когда, в восторге и упоении, наступит и ее выход, но… «быстры, как волны»…

Порт оживал. Появлялись мелкие суда, потом они уходили или затихали под берегом. Жизнь пробуждалась медленно, неудержимо. Солнечный свет утвердился на старых домах и развалинах словно бы для того, чтобы ярче запечатлеть наступивший мир.

И развалины, целые кварталы развалин, разбитая набережная, затопленные корабли, среди них даже крохотные рыбацкие боты, отдыхали, будто после большой работы.

— Так, так! Цивилизация! Культура! — произнес он по привычке вслух.

Шаг его, направленный к определенной цели, был по-прежнему ровен. Продолговатое, изрезанное крупными морщинами лицо, как у какого-нибудь знаменитого актера, оставалось невозмутимым. В жизни его было многое, много женщин, много удовольствий, много денег. Но все уходило. Уходило. И это прошло. Нет больше войск. На небе нет самолетов. В порту нет миноносцев и эсминцев. Нет опасных зеленых мундиров.

Уходило, уходило.

Внезапно он вспыхнул:

— Ты видишь, что они способны натворить, а?!

— Разговаривает дядюшка сам с собою, — бросил мимоходом, ни к кому не обращаясь, парень.

— Да, да, — огрызнулся он, — разговариваю.

Вот идут люди, дети бегут в школу, юноши беззаботно гуляют и обсуждают сегодняшние события. Настоящее, настоящее! Но эти люди и даже одежда на них принадлежат тому времени. Неужели сына здесь нет?

Появлялись его друзья. Юноши, которые сидели с ним за одной партой, катались в море, купались, играли в оркестре. Они приходили с вестью, будто им кто-то сказал со слов кого-то третьего, что его сына видели в Италии. Кто-то видел наших ребят в Германии. Ведь свидетеля его гибели не было. Последний раз его видели во время пятого наступления. Он ехал на кляче, в наброшенной на плечи куртке, босой (башмаки отдал тому, кто шел пешком), у него были больные почки, и он весь отек от бесконечных переходов и голода. «Вперед, товарищи, все будет хорошо», — повторял он непрерывно. Он не жаловался. Они пробирались и пробивались сквозь неприятельские обручи. Проходили дни, ночи. И неожиданно он исчез.

«Он мог просто забраться в кусты и умереть в одиночестве, только чтоб никому не быть в тягость», — подумал отец. И это было ему понятно.

— Он принес себя в жертву, — произнес он и вздрогнул, увидев возле себя молодую пару. — Гуляем, да? Гуляем?

— А что вам угодно, дядюшка? — добродушно спросил парень.

— Ничего, ничего, гуляйте, пожалуйста. Я ничего против не имею. Вперед! Только вперед, юноша.

Многое осталось у них за плечами. Теперь ждут нового. Плывут корабли. Идут поезда.

На вокзал он пришел вовремя. Пройдя через развалины, оказался на залитой солнцем платформе. Ждали поезд из Загреба, из северных краев. У полотна, словно возле воображаемой границы, как в детской игре, стояли с цветами в веселом настроении юноши, девушки, мужчины, женщины. Люди, как всегда, разговаривали. Ничего необычного. Кто-то встречал кого-то, сообщившего о себе заранее. Каждый встречал своего. Не было причины волноваться.

Двое курносых мальчишек, сунув руки в карманы, шныряли в толпе. Перемигнулись, увидев букет цветов в руках суетливо-радостной девушки. Ясно, эти пришли без дела. Только посмотреть.

— Вы кого ждете? — спросил он их.

— Никого, — растерялся один.

— Кого надо, — ответил другой.

— Что вам тогда здесь делать? --">