Ян Папп , Мирослав Рафай , Милан Зелинка , Франтишек Ставинога , Ян Сухл , Петер Шевчович , Карол Томашчик , Богуш Хнёупек , Мирослав Слах , Отакар Халоупка - Направление — Прага

операции частей Чехословацкого корпуса, Пражское восстание и решающая роль Советского Союза в разгроме гитлеровских захватчиков.

Фундамент словацкой литературы о Национальном восстании 1944 года был заложен в первую очередь «Хроникой» (1947) Петера Илемницкого, где показано возникновение и закалка революционного сознания крестьянства в горниле военных испытаний. Рассказ ведется от лица лесника Гондаша, и сам писатель как бы следует неукоснительно мудрому совету своего героя: «Надо брать людей такими, какие они есть, а не такими, какими мы хотели бы их видеть». Илемницкий убедительно показал закономерность связи антифашистской борьбы с борьбой за социальные преобразования.

«Хроника» наложила существенный отпечаток на многие книги о войне и Национальном восстании, появившиеся вслед за нею в Словакии. Это отнюдь не означает, что другие писатели попросту копировали приемы П. Илемницкого. Но, подобно тому, как произошло с книгами Ю. Фучика и М. Пуймановой в чешской литературе, «Хроника» словно камертон задала определенную идейную и художественную высоту в воплощении темы, ставшей стержневой для современной словацкой прозы, поэзии и драматургии.

Начиная с середины 50-х годов для литературы Чехословакии, как к других социалистических стран, характерно особое повышение интереса к личности человека, его психологии, к философско-этическим проблемам, стремление к преодолению иллюстративности, чем были отмечены некоторые книги первых послевоенных лет. Точно сформулировал новые задачи литературы в ходе работы над трилогией «Поколение» В. Минач: «Помочь своему поколению ориентироваться сегодня, осознать, понять — почему мы такие, какие есть. Освещать те времена не фактографически — это уже было сделано, а в моральном и психологическом аспекте: почему и как менялось ощущение жизни. Разобраться в моральных ценностях, разрешить узловые проблемы нашего общества».

Такая тенденция остается ведущей для литературы Чехословакии о войне вплоть до настоящего времени.

Проявилась она во второй половине 50-х годов, если говорить о словацкой прозе, например, в повести «Площадь святой Альжбеты» словацкого писателя Рудольфа Яшика. Это трагическая поэма в прозе о любви, растоптанной войной. Печальная повесть о любви, чувстве светлом, лирическом, оборачивается гневным обличением темных сил фашизма. Спустя двадцать лет чешский прозаик Иозеф Кадлец в повести «Виола» также обратился к истории любви в годы войны двух молодых людей, которая оканчивается гибелью девушки. Каждый из писателей по-своему воссоздал драматическую ситуацию, когда о жестокость войны разбивается высокое чувство, но эти вещи объединяет стремление авторов показать за трагедией двоих трагедию всего человечества — ту трагедию, которую нес с собой фашизм.

Война выступает в произведениях чехословацких художников как враг всего самого светлого, возвышенного, человеческого — любви и музыки. Показательны в этом отношении публикуемые в настоящем сборнике рассказы О. Халоупки «Ода «К радости» и М. Зелинки «Соната для кленовой скрипки».

Подлинный гуманизм предельно конкретен, как любовь и ненависть, потому что вмещает оба эти чувства. «Науке ненависти» к фашизму, к захватчикам люди учились по «грамматике любви» к отчизне, к родному краю, к свободе и справедливости.

Рассматриваемая в целом литература Чехословакии о войне в значительной мере отражает главные закономерности всего современного искусства мира социализма. И путям художественного развития чешской литературы, естественно, во многом аналогична эволюция словацкой прозы на эту тему.

«Вновь и вновь, — писал один из руководителей восстания, выдающийся поэт Лацо Новомеский, — осознаем мы, какой живой, животрепещущей частью нашей национальной жизни остается и — верим — еще долго будет оставаться Словацкое национальное восстание… Оно сделалось чтимой традицией в жизни словацкого народа вообще и в социалистической его жизни в особенности». Отблеск партизанских костров озаряет страницы многих замечательных произведений словацкой литературы. Восстание стало настолько «чтимой традицией» для всей послевоенной прозы и поэзии Словакии, что последовательное рассмотрение наиболее значительных произведений о нем представляет собой, по сути, «малую историю» новейшей словацкой литературы.

Даже в самой краткой из таких «историй» неизменно отводится --">