АlshBetta - Чайка и Гребешок [СИ]

особой нежности.

Жаль, что я не художник.

Но будь я художником, я бы тебя не поняла.

— О да, ветер сегодня был хорош, Альваро…

— Я заметил, — фыркнув, ты наконец улыбаешься мне искренне и по-настоящему, крепко прижав к себе, — невероятно, но полет вечером был одним из лучших за все время, не глядя на несовершенство старого дельтаплана.

— Полагаю, на новом будет еще лучше? — я убираю с твоего лица спавшую прядку, приникнув к шее и пробежавшись пальцами по вороту рубашки.

— Я надеюсь, — зевая, ты накрываешь мою ладонь своей, — он отвечает всем нужным требованиям, так что…

— А когда он будет готов? — почему-то мне не по себе от представления усовершенствованного по последнему слову дельтаплана, обещанного тебе как почетному клиенту. Новые технологии это хорошо, ровно как и новая система стабилизации. Но если эта модель экспериментальная, как ты говоришь, эксклюзивная… она безопасна?

— Через неделю, — будто уловив мое беспокойство, ты кладешь подбородок на мою макушку, — Маришель, солнце, нет повода волноваться. Кристофер мой хороший друг, он не сделает плохой аппарат.

— Намеренно нет, но…

— А для «но» места нет, — ты усмехаешься, чмокнув мой лоб, — лучше расскажи мне, почему ты не спишь в такое время?

Я мягко улыбаюсь.

— Потому что ты не спишь.

— Но я же не по собственному желанию, — ты трешься носом о мою щеку, закатив глаза, — Мариша, мы же договаривались, что не будем развивать и у тебя бессонницу.

— С моим сном все в порядке. Я просто тоже хочу чая.

Ты настроен скептически. Я чувствую этот скептицизм каждой клеточкой тела. Ты оглядываешь меня, ты медленнее гладишь меня, ты с ненавистью глядишь на кружку с чаем. Свою — почти остывшую, и мою — остывающую.

— Тогда пей, — поворачиваешь нас обоих лицом к столу, но не спускаешь меня с коленей, — и потом спать.

Я с готовностью притягиваю к себе чашку, благодарно пожав твою ладонь.

— Конечно же. Как только ты пойдешь, пойду и я.

Ты фыркаешь — недовольно, раздраженно. Чашку берешь медленно, твои пальцы слишком сильно сдавливают ее бока.

— Я это не контролирую, понимаешь? Так что не говори ерунды.

Я делаю первый глоток ароматного зеленого чая, двумя руками, дабы не уронить на тебя, придерживая кружку.

— Расскажешь мне, что случилось?

— Полет. Просто полет. Наверное, за сегодня их было многовато — впечатления…

Интересное оправдание. Я с трудом удерживаюсь, дабы не закатить глаза.

— И конечно же, — беззлобно поддеваю, надеясь услышать правду, — здесь совсем не причем наш сегодняшний дальний заплыв, да?

Ты слишком громко сглатываешь, выдавая себя. Едва ли не давишься.

Твои руки, оставив кружку в покое, сами собой обвиваются вокруг меня, придерживая за талию, а лицо обреченно склоняется к волосам на затылке, за которыми из-за густоты можно спрятаться.

— Моя догадливая русалочка… — от нежности в твоем голосе и легонького поцелуя по моей спине бегут мурашки.

— Вот видишь, русалочка, — подбадриваю, перехватив твои руки и сжав пальцы, — а русалочки в воде как рыбы, помнишь? Русалки и есть рыбы.

— Ты не рыба, — жмуришься, ведя тонкую дорожку поцелуев вверх, к моей макушке. Умудряешься вставлять слова как раз между ними.

— А ты не птица, правда? Но потрясающе ведь летаешь, — с улыбкой, отклонившись чуть назад, шепчу я. В кухонной тишине, под аромат зеленого чая, под блики лампы на столе и позднее время, слова звучат очень сокровенно.

Тебе нравится.

— Я — Чайка.

— О да, — подтверждаю, овившись вокруг твоей шеи, — Чайка и Гребешок, несовместимое совместимо…

— Ты скоро тоже станешь Чайкой, Мариш.

— Не сомневаюсь, — разгоняю твои сомнения, приподняв вверх безымянный палец с тонким ободком обручального кольца. Я мечтала о нем с самой первой минуты нашего знакомства.

Ты неожиданно грустнеешь. Морщинки собираются на лбу, в уголках глаз. Я не люблю это, ты знаешь. Ты приникаешь к моей руке, когда разглаживаю их.

— Мне показалось, сегодня шторм, — тревоги в низком голосе тебе не утаить.

— Он и был, но поздно вечером, Альваро. Мы уже давно были в порту.

Ты вымученно, с облегчением киваешь.

— Я на это очень надеялся.

Прикусив губу, я поглаживаю твои руки ощутимее. В них не страшно, тепло, спокойно… мне всегда так спокойно, когда ты на земле, когда обнимаешь меня. И, судя по всему, судя по твоему размеренному дыханию, по --">