Екатерина Суворова - Непонятная война

может ее здесь, сразу? — меняя улыбку на оскал, произнес второй. — Мы все равно ее в штабе кокнем. На хера везти еще?

— Кто вы? Кто… — задыхаясь от слез, говорила она. — Зачем вы здесь? Я ничего не знаю…

— Да ладно, давай к нам. Она все равно ни черта не скажет. Заводи, сказал.

Она поглядела на небо. Все оно было усыпано мелкими звездами, а холод, издаваемый ими, пронизывал тело насквозь. Первый, потянул ее за руки. Она не сопротивлялась, лишь боль мешала спокойно подняться.

Ее повели к старому грузовику, походившему на те, что когда-то она видела на фронтовых фотографиях. Странно, не помнить себя, но отчетливо воспроизводить в голове некогда имевшие смысл кадры. Словно вернувшаяся из 40х машина, была заляпана грязью и пылью, а камуфляжный брезент, накинутый поверх кузова, весь состоял из отдельных платок, среди которых были и куски красной материи, и какие-то вырезки из джинса, и, непонятного происхождения, пепельные резиновые накладки. Все, что можно было бы подумать об этом грузовике — это лишь то, что он был разрешечен сериями выстрелов с разнокалиберного оружия.

Первый толкнул ее в кузов машины. Там было также непонятно и страшно, как и на той осиротевшей улочке, где она очнулась. На минуту, она задумалась о том, что стоит выбираться отсюда, тем более что преградой между кузовом и улицей составлял все тот же камуфляжный брезент. Но куда бежать? Там, куда ее везли, находился какой-то «штаб» и какие-то «у себя».

Она почувствовала, как рана на голове вновь начала кровоточить, но это была не прежняя тупая боль, а уже вполне конкретная, адски раскаляющая до предела. Она услышала, как те двое уселись в кабину и завели мотор. Их разговор, был смесью мата, пахабных шуток и невнятных восклицаний. По крыше грузовика начал бить дождь. Капля за каплей он увеличивался, и, вместе с ним, увеличивался ее порог страха. Чтобы себя отвлечь, она начала осматриваться по сторонам. В кузове было темно, но глаза постепенно привыкали к этому немому мраку. Ей удалось разглядеть несколько канистр, канат, истрепанный до того, что больше походил на бельевую веревку, и несколько кусков ткани, подобной той, которой был залатан брезент. Через дыры в обшивки изредка просачивался свет. Она поняла, что грузовик едет по улице с фонарями, и, значит, приближается к месту, где будут люди. Прошло то ли полчаса, то ли полдня, когда грузовик остановился. Время исказилось. Оно стало тягучим и всеобъемлющем, пока она сидела в пугающей темноте.

— Везем шо? — послышался новый голос. Он был отдален, и чем-то напоминал голос первого. Хотя, если бы сейчас же первый не ответил, она бы подумала, что он начал говорить сам с собой.

— Та ни, как всегда. Одна только незнающая на этот раз. Там, в кузове.

— Беглянка или шо? — вновь раздался таинственный голос.

— Да черт их знает. Каждый вечер такая херня. Пади их разбери, — ответил первый. Она пыталась вспомнить, как его отчество, ведь второй, неосторожно сказал его, при их встрече.

Послышались шаги. Тем временем, кабина ее грузовика открылась, и, с места водителя, спрыгнул второй, тот, с оскалом-улыбкой. Он громко высморкался, не менее громко отматерился на грязь под ногами, и пошел в сторону кузова. Через несколько секунд, брезент был сдернут, и она увидела перед собой молодого парня с винтовкой в руках. Он был в непонятной форме, явно большей его размера на три, в каске и с пластырем на переносице. Под двумя глазами виднелись синие пятна, а от всего тело несло сильным перегаром.

— Ты кто? — спросил он, щурясь и пытаясь разглядеть, среди канистр ее силуэт.

— Я не знаю, — ответила она, проносясь взглядом по уже ставшему родным машинном отделении. Как оказалось, вокруг нее были не только тряпки и канат. Рядом с ней была целая уча разных патронов, просто так, высыпанных у одному углу.

— Ты, шо, дебил? — спросил молодой к подходившему второму, — Куда ты патроны насыпал, придурок? А, если бы она, их выкинула или съела? Я с тебя поражаюсь Захаренко. Дебил-дебилом.

— Так она, это, не хера не помнит, говорит. На кой ей патроны? — указывая на нее, виновата оправдывался второй. — Слышь, — вновь к ней, — ты кто, дочка?

— Я не знаю…

— Ясно. Мне тут не да ваших разборок. Давай вытягивай ее с грузовика, и дуй к Остапенко. Он про тебя полдня уже спрашивает. Эту на мойку что ли, или к нам --">