Феликс Давидович Кривин - Вчерашние сказки

раскрыл бы пасть и рявкнул: «Черт меня подери!» – а Полчок вот сидит, разговаривает.

– А как у вас с орехами? – спрашивает Полчок.

– У меня нормально, – отвечает белка Векша я при этом так поворачивает голову, что Полчку стоит больших усилий не потерять нить разговора.

– С орехами нынче тяжело, – продолжает он тянуть свою нить. – Неурожай на них, что ли?

Белка Векша плохо разбирается в урожаях. Она недавно забралась на самую верхушку дерева, и оттуда ей открылся такой вид! Лес – как зеленый ковер, а потом поле – как желтый ковер, а потом озеро – как синий ковер…

Все это, должно быть, очень красиво, но Полчок боится потерять нить разговора, поэтому он говорит:

– У меня орехи еще с прошлого года. В прошлом году на них был урожай, а нынче на них нет урожая.

Они сидят на ветке рядом, и Полчку приходится сильно косить глаза, чтобы удержать в поле зрения белку Векшу. Потому что шея у него не поворачивается, и так всегда бывает после урожайного года.

«От счастья поправляются, а это уже несчастье», – говорит крот Слепыш, и Полчок с ним согласен.

– А как вы храните свои орехи? – спрашивает он у белки Векши.

Она опять вспоминает свою вершину, с которой можно увидеть все эти ковры, а Полчок скашивает на нее глаза и заранее обдумывает, что он скажет ей в свою очередь.

– Эй, Полчок с кулачок! – окликает его снизу медведь Бурый и добавляет: – Черт меня подери! – Это он заметил белку Векшу.

Медведь Бурый – большой шутник, и Полчок привык на него не сердиться. Но сейчас его шутки совсем ни к чему. Полчок вытягивается на ветке, чтобы как можно меньше походить на этот злосчастный кулачок, и говорит белке Векше, игнорируя оскорбительные слова:

– Ходят здесь… Только зря топчут орехи…

– Ах ты, Полчок с кулачок! – шутит медведь, отводя от белки глаза, чтобы сохранить чувство юмора. – Что это ты вытянулся, словно сучок проглотил? Полчок с кулачок проглотил сучок! – кричит медведь и смеется, радуясь шутке.

Полчок начинает понемножку выходить из себя: сначала из него выходит сопение, потом бормотание и наконец вполне членораздельные слова:

– Как дам орехом по голове! Будешь знать…

– Орехом? – смеется медведь. – Ах ты… черт меня подери! – это он не удержался и опять посмотрел на белку Векшу.

И тут белка Векша, которая так приятно беседовала с Полчком, поняла, что из них двоих только она может произвести на медведя впечатление. И она повернула голову, как она это умела, и посмотрела гак, как умела только она.

Впечатление было такое, что медведь зашатался и с трудом устоял на ногах.

– Что, испугался? – обрадовался Полчок. – Вот я сейчас достану орех! – И он полез куда-то к себе за орехом.

Медведь Бурый хотел что-то еще сказать, но тут белка опять на него посмотрела. И он зажмурил глаза и побрел прочь, бормоча про себя: «Черт меня подери!…» – такое белка произвела на него впечатление.

– Если бы он не ушел, я бы, честное слово, запустил в него орехом, – сказал Полчок, когда медведь Бурый скрылся из глаз.

И опять они сидели и разговаривали, и все было так хорошо…

Но вспомните, что сказал крот Слепыш…

Белка Векша смотрела на счастливого Полчка, но почему-то виделся ей медведь Бурый. Он стоял у нее в глазах и шатался, и жмурился, и было жалко его, такого большого, и было приятно производить на него впечатление…

– Больше он к нам не сунется, – успокоил ее Полчок.

Ихневмон и Циветта

– Счастливая любовь, – сказала бабочка Ванесса, – все-таки бывает на свете счастливая любовь!

Лягушка Квакша вытянула свою короткую шею и с завистью покосилась на змею Анаконду, которая вся состояла из одной шеи и потому могла слушать в свое удовольствие.

– Это было еще в те времена, когда смельчак Ихневмон охотился на крокодилов. Крокодилы были огромные, но Ихневмон их убивал, потому что он был храбр и любил красавицу Циветту. И в честь Циветты он убивал крокодилов, в этом проявлялась его любовь.

Бабочка Ванесса тихонько вздохнула, и лягушка Квакша тихонько вздохнула, и змея Анаконда тихонько вздохнула. И Ванесса продолжила свой рассказ

– Однажды, когда Ихневмон убил какого-то там крокодила и уже повернулся, чтобы идти дальше, oн вдруг услышал у себя под ногами плач. Ихневмон наклонился и увидел в траве плачущую ящерицу Скаптейру.

– Бедная ящерица! – сказала лягушка Квакша и опять покосилась на змею Анаконду.

Ихневмон наклонился к ней и стал расспрашивать, не --">