Роман Романов - Охотники за голосами

себя, но беззвучно проговаривая слова губами, подумал Турист. Неожиданно вспышкой электрического тока по позвоночнику пробежал дурацкий и смешной, но не в этой обстановке, ответ: «Для меня! Ой-е, мать моя! Меня встречает!»

Турист попятился задом не в силах отвести взгляд и развернуться. Где-то уже у выхода, крутнулся волчком и быстро вышел из Храма.

– Не подскажите, как пройти в этот замок, ну, где императора Павла табакеркой по голове, где он еще все на прусский манер сделал? А? Через мост? Вон тот? Какая Фонтанка? А-а-а, там спросить, ага-ага, спасибо, спасибо! – Турист несколько раз неловко изобразил поклоны в знак благодарности старушке-музейщице и стремительно вышел из Петропавловской крепости. По дороге он весело размышлял о своем испуге, тужился, вспоминая, какой сегодня церковный праздник, и даже почти что был уверен, что сегодня у всех Павлов именины, оттого и цветы, и открытая калитка. На душе стало весело и спокойно. Однако, зная свой характер, Турист не сопротивлялся возникшему любопытству и решил сходить в Михайловский замок императора Павла. Идеи всегда захватывали его полностью, он даже забыл, что ничего не ел со вчерашнего вечера.

А небо над Питером было уже совсем другим: солнечные лучи пробили толщу туч, заиграли позолотой на поверхности уличных луж и Невы, наполнили ярким цветом первую, еще совсем прозрачную весеннюю листву.

Пока мокрый Турист шагает по Троицкому мосту, остановимся ненадолго для знакомства. Не будем вводить читателя в заблуждение и сразу расставим все точки над «i» по поводу личности впечатлительного героя. Вот посмотрите на него со стороны: высокий, не меньше метра девяносто, с копной вьющихся светлых волос, слегка сгорбленный, с нескладной подростковой походкой, худоват, хотя и широк в плечах. Джинсы грязноваты, ветровка замусолена, кроссовки стары. Глаза василькового цвета, нос прямой как у античного грека, губы припухлые. Девчонки таких обычно любят, но не выходят замуж. Парни таких обычно бьют или изводят насмешками, но уважают за бесшабашность и личную независимость. С виду ему, скорее, подошло бы прозвище Иванушка-дурачок, чем Турист в современном представлении этого слова в головах городских обывателей. На самом же деле зовут его, действительно, Иван, фамилия смешная – Ежихин, отчество – Федорович. Иван Федорович Ежихин.

Взрослые соседи в детстве и юности ласково называли его дебилушкой, или балбесушкой. Одноклассники, когда дразнили, называли его не иначе как Лупень или Паганель за его вечное витание в облаках. Когда не дразнили, то называли просто – Ванька-дылда. Родители у него были самые что ни на есть обыкновенные, из спального микрорайона то ли Казани, то ли Рязани, где, говорят, грибы с глазами. Они, в отличие от странного сына, никогда не падали в открытый на тротуаре люк, не застревали головой между перилами лестничных пролетов, не попадали под мопеды и не пытались ради интереса фотографировать с крыши девятиэтажки лицо пилота в момент посадки в старом аэропорту, который находился совсем рядом с микрорайоном.

Единственное отличие его от сверстников с детства – книжки и толстые журналы. Больше никаких выдающихся достижений. Уже на первом курсе местного института, в веселые девяностые годы Ваня Ежихин бросил подрабатывать грузчиком на вокзале и с юношеским восторгом взялся работать на выборах у одного из кандидатов в Горсовет. В избирательный штаб Ваню привел сосед – старшекурсник все того же местного института, который в красках рассказал сколько «бабла можно поднять студенту» на выборах, особенно если бригадиром над другими такими же студентами. Сначала Ване очень хотелось заработать на теплую зимнюю куртку, чтобы не тянуть со своих уже почти нищих к разгару девяностых родителей, но буквально с первого же дня – готов был работать хоть за бесплатно. Его маленькая спальня наполнилась стопками библиотечных книг по психологии, социологии, маркетингу, политологии, а также классическими политическими трудами. Он читал партийные методички, потом хватался за Фрейда, переходил к полевым социологическим исследованиям, после которых принимался за древнеиндийскую Архашастру. За Архашастрой накидывался на модную в то время политологическую новинку «Уши машут ослом», а после встречи своего кандидата с избирателями, бежал в библиотеку за переводом японского Бусидо, поскольку Ванечке кандидат на мероприятии показался именно что самураем --">