Алекс Бранд - Мы встретимся...

поднимающейся стенкой после того, как она попыталась встать и не удержалась на ослабевших ногах. Бедро пронзила боль, когда она села, оперевшись на трубчатый барьер. Голова закружилась, пальцы изо всех сил сжались на холодном гладком металле. Удержаться! Мелькнула мысль - зачем? Зачем пытаться встать? Можно лечь обратно на мягкую подушку, нажать на кнопку. Придет медсестра и поможет. Она уговорит ее принести воды. Много прохладной воды... А сыну они ничего не скажут, это будет их секрет. В ответ пальцы сжались ещё сильнее. Нет! Не сегодня, не сейчас. Только не сейчас. Она снова посмотрела на дверь, не открывается ли... Все тихо. А значит, можно осторожно нажать вот здесь, у изголовья. Небольшой гладкий выступ, она нашла его сама несколько дней назад. Лёгкий щелчок - и стенка плавно пошла вниз, неслышно скользя в пазах. Теперь спустить ноги, найти ими пол... Как же кружится голова, в ушах тонкий нарастающий звон, в глазах потемнело. Или это просто сгущается в углах комнаты вечерний сумрак? Под ладонями слегка прогнулся матрац, она вздрогнула, почувствовав под тонкой простынёй мягкие округлости воздушных камер. Руки отдернулись и сами собой оказались на коленях, она стиснула зубы в усилии удержаться прямо, не пошатнуться, не упасть. Прикасаться к этому она не хочет. Воздушный матрац против пролежней, ещё одно проявление сыновней заботы, последняя модель. Против пролежней... Надо встать. Лица коснулся порыв прохладного ветра из открытого окна, она вдохнула его полной грудью, как когда-то... Много-много лет назад, когда впервые перешагнула порог этого старинного дома. Сухие потрескавшиеся губы улыбнулись, она вспомнила свой детский восторг. В тот первый день она, словно девчонка, обежала все комнаты, одну за другой распахивая двери, наполняя все весёлым смехом. Муж шел за ней, ничего не говоря, на лице его было счастье.

В тишине комнаты, в безмолвии затихшего дома зажёгся небольшой зеленоватый ночник, осветив тусклым светом ее, сидящую на краю кровати. Осветив лицо, все ещё хранящее следы той красоты, что восхищала всех. Мало их осталось, этих следов... Тонкая пергаментная кожа, красные прожилки на скулах и щеках, губы утратили жизнерадостную яркость и свежесть... Какие же они сухие, она снова провела по ним языком, собралась с силами... На мгновение глаза прикрылись бледными морщинистыми веками, послышался тихий вздох. Веки поднялись и из-под них сверкнуло былым пламенем. Она встанет! Она сделает то, что решила. Пальцы сжались в кулаки.

Всё-таки ее изрядно шатнуло, когда она выпрямилась, переступив босыми ступнями по прохладному паркетному полу - наклониться поискать тапочки она не решилась. Босиком? Пусть! Как приятно почувствовать домашнее прикосновение старого отполированного дерева... И так, чтобы рядом - никого. Ни сиделки, ни медсестры, ни... Она качнула головой, отгоняя непрошенные мысли. Пусть ее, наконец, оставят в покое, она никого не хочет звать, никого не хочет видеть. Рука оперлась на столик, она сделала шаг, сначала осторожный, робкий. Не упасть бы, как в тот раз... Снова о себе напомнило бедро, отозвавшись резкой болью в ушибленном тогда месте. Сын опасался перелома, она же отказалась ехать в больницу на рентген - зачем? Что потом, даже если и перелом? Ни-че-го. Так и произнесла, глядя ему прямо в глаза - по складам, словно, как в далёком детстве, учит его говорить. Понимать сказанное. Он приоткрыл рот, собираясь настаивать, и... Промолчал, отведя глаза. Она же почувствовала раскаяние, он ведь хотел как лучше... И смягчила тон, положила узкую ладонь на его руку, погладила. Не нужно, сынок. Это ничего не изменит, и только поднимется шум, мне будет неприятно. Да и не перелом это, вот, и не очень болит. В доказательство она приподняла ногу и согнула ее в колене, изо всех сил стараясь улыбаться и не морщиться. Только вот уголки губ дрожали... Сын сделал вид, что не заметил.

Пять шагов. Столик, трюмо, стена - вехи на пути к цели, к огромному, в полстены, окну. Она оперлась на широкий подоконник и осторожно выглянула наружу - в саду пусто, никто не заметит. Створки медленно распахиваются до конца, дав дорогу звукам и запахам, цветам и краскам вечернего заката. Сегодня он великолепен. Она всегда любила эту комнату и простор за окном, уходящие за горизонт бескрайние всхолмья полей. Дом затих, дети уложены и сопят в своих кроватках, скоро вернётся муж. А она сидит, забравшись с ногами на подоконник, и мечтает, думает. Иногда вспоминает, --">