Ульяна Владимировна Меньшикова - Обо всём

— Ну и слава Богу, что не такая, а раз у мужа нет страниц в соцсетях, как он узнает, что вы меня почитываете, и что я вообще там пишу?

Пауза. Собеседница в раздумьях.

— А у нас в храме прекрасный хор! Поют изумительно, регент прекрасная, ей отлично платят, и так они поют, так поют, у нас же лучший оперный театр в мире, и все певцы у нас оттуда. (Дама из-за рубежей.)

Продолжаю жевать огурец. Запиваю чаем.

— И что?

— Ну вот так, как вы сегодня пели у нас, конечно, тоже иногда поют. Простенько. Втроем. Но редко. А так — по пять басов в партии стоят, и регент ещё жалуется, что мало.

— Так сегодня будничная служба, во всех приходских храмах так поют, это обиход называется, традиция такая. Праздничные службы по-другому проходят.

— Вы меня неправильно поняли, у нас же все только лучшие певцы поют. Вот так, как у вас сегодня — редко, у нас «простенько» не поют.

Вот это вот всё мой один хороший друг, священник, называет «святое православие» и тяжело вздыхает при этом. Я уже и не вздыхаю. Понятие «деликатность» неведома православно-благоуханным женам. И не мне их учить, для этого у них есть муж, который считает соцсети злом. А я считаю злом вас, дорогие мои благоуханные сёстры по вере. Надев правильную одежду и наполнив свои скучные странички правильным контентом из высказываний аввы Дорофея и Иоанна Лествичника, вы совершенно спокойно распускаете свои длинные языки, которые демонстрируют миру вашу фантастическую глупость и невоспитанность. На месте ваших мужей я бы перечитала «Домострой», да всыпала вам розог. Но, думаю, эта часть «святого православия» придётся вам не по душе.

Послесловие

Трудно в церковной литературе подобного жанра удержаться от уклонения либо в сторону очевидного панегирика, либо скатиться в сторону памфлета. Но автор, как мне кажется, отлично выдерживет тон, который можно охарактеризовать как тон любви, это сквозит в каждой строке. Мельчайшие подробности церковной жизни, какие-то детали, выхваченные из реалий того времени, внесённые на авторское полотно, свидетельствуют о большой любви автора ко всему тому, что она увидела за годы учёбы в Томской духовной семинарии. Более чем уместным оказался эпиграф Гилберта Кит Честертона, и мне вспоминаются другие его слова: «Быть тяжёлым легко, быть лёгким тяжело».

Диавола увлекла вниз именно тяжесть гордыни. Ульяна Меньшикова, рассказывая нам откровенно о своей жизни в православии, о своих первых шагах на ниве духовного образования и сегодняшней жизни в Церкви, как раз и не скатывается в эту пресловутою «тяжесть гордыни», она не препарирует православие, не смотрит на него несколько абстрагировано со стороны, как на некий предмет, как на объект изучения, она проживает эту жизнь вместе с читателем. И от этого на сердце становится легко. А порой, благодаря искромётному юмору автора, становится весело, и ты начинаешь погружаться в атмосферу любви, которая открывается даже в бытописании.

Эта книга вполне может стать своеобразным глотком свежего воздуха для людей, истосковавшихся по простому и лёгкому чтению, среди многочисленных архисерьёзных дискуссий о православии в целом и в частности. Рассказы эти не претенциозны, к их чести, и вполне по-шукшински народны и тем самым, надеюсь, станут близки читателю.

Игумен Зосима (Балин), наместник Никольского монастыря Омской епархии