Фёдор Грот - Ромовая баба

Лошадей этих перевозили на Аптекарский остров на лодках из конюшен Ольденбургских на Каменном острове. Сам Владимиров тоже участвовал в изготовлении сыворотки. Чтобы не допустить проникновения чумных бацилл через порезы на лице, Владимиров и его команда — «конюхи», как они радостно сами себя называли, — дружно перестали бриться и обросли разбойничьими бородами. Терпеть им оставалось недолго — Ольденбургский уже получил разрешение военного министра на передачу институту под особую противочумную лабораторию кронштадтского форта «Александр I». Может, с этим теперь возникли непредвиденные проблемы?

По натуре нетерпеливый, Лукьянов то садился за гранки своей новой книги о патологических отклонениях от функциональной нормы, то, не выдержав, вскакивал, подходил к окнам и подолгу вглядывался в мутную снежную ночь.

Наконец внизу хлопнула дверь, в коридоре послышались быстрые шаги, и в кабинет вдвинулся принц — высокий, очень прямой, в длинной шинели. Войдя, он не остановился, а, пожав руку встречающему Лукьянову, обошел его и принялся расхаживать по кабинету. Взгляд у него был непривычно веселый, даже озорной, словно принц задумал нечто проказливое. Он по очереди заглянул в каждое из окон, пробежал глазами по корешкам книг в шкафу, наградил улыбкой папье-маше в виде крылатого льва, привезенное Лукьяновым с международной конференции в Венеции. Расхаживал он по кабинету довольно долго, совершенно забыв о Лукьянове, а тот знал эту привычку принца и дожидался, когда он заговорит.

Наконец Ольденбургский резко развернулся и, сверкнув глазами в сторону двери, нетерпеливо воскликнул:

— Входите же!

И Лукьянов увидел, что на пороге кабинета смирно ожидает незнакомый человек. Получив разрешение войти, он перешагнул порог, снял с головы шляпу и приятно улыбнулся. Ему было около тридцати, у него были каштановые волосы, большие карие глаза, тонкие усики и маленькая щегольская бородка. Одет он был в добротное темно-серое пальто, под которым виднелся строгий серый костюм и неяркого тона галстук. Внешность незнакомца очень располагала к себе, и Лукьянов сразу же проникся к нему симпатией.

— Сергей Михайлович, — отрывисто произнес принц, — простите такое позднее вторжение. Увы, не могли попасть к вам раньше. Спасибо, что дождались нас. — Он умолк и, видимо задумавшись, снова сделал несколько шагов по кабинету.

— Понимаю, — ответил Лукьянов. — Чем могу служить?

Принц остановился и развернулся к нему.

— Я хотел представить вам, — сказал он так же отрывисто, — вашего коллегу, Гартмута Шоске. Доктор Шоске только что из Берлина. Он ведущий европейский специалист по чуме.

Лукьянов посмотрел на Шоске и встретил прямой улыбчивый взгляд. Они произнесли слова приветствия и пожали друг другу руки. Немец говорил по-русски с сильным акцентом. Раньше Лукьянов, имевший в европейских научных кругах самые разветвленные знакомства, его фамилию не слыхал.

Ольденбургский продолжал:

— Я просил вас, Сергей Михайлович, дождаться нас, чтобы переговорить без посторонних. Смею надеяться, наш разговор останется между нами. — Принц сделал паузу и смерил Лукьянова значительным взглядом.

— Несомненно, — ответил Лукьянов, чувствуя, как в сердце проникает тревожный холодок.

Ольденбургский заговорил и тут же, увлекшись, принялся вновь кружить по кабинету. Обращаясь в основном к Шоске, он рассказывал об институте, о создании нового научного учреждения буквально на пустом месте, среди дач петербургской знати, о колоссальном рывке, совершенном за последние годы сотрудниками института в деле изучения причин заразительных болезней и их лечения. Говорил он долго и пылко, продолжая без устали расхаживать. Речь его перестала быть отрывистой, текла размеренно, даже усыпляюще. Шоске и Лукьянов, словно зачарованные, следили за ним.

Принц внезапно остановился.

— Успех достигнут, — переходя на прежнюю отрывистую манеру, произнес он, и Лукьянов вздрогнул, точно пробудившись. — Мы двигаемся вперед. Но! Мы чересчур уж сосредоточились на лечении. Чересчур увлеклись сыворотками. Спору нет — это нужно. Да, Сергей Михайлович, этого я не отрицаю. Однако необходимо продолжать работу над постижением причин болезней. Развивая успехи бактериологии, уделять внимание и другим сферам, другим отраслям науки.

С каждым его словом тревожное предчувствие у Лукьянова росло, он то и дело посматривал на --">