Мишель Фалькофф - Плейлист смерти

набрал 911.

1. «How to disappear completely». Radiohead

Утром в день похорон Хейдена я не смог встать с кровати. Не имею в виду, что не хотел – если уж на то пошло, пусть бы этот день пролетел как можно быстрее, и если вставание с кровати означало бы первый шаг на большом пути, я поспешил бы сделать его.

Но не смог.

У меня было ужасно странное чувство, будто я нахожусь в большом кубике льда. Я представлял себе ту сцену из «Звездных войн», в которой Хан Соло оказывается замороженным в карбоните – руки вытянуты вперед, словно он хочет как-то защитить себя, а рот полуоткрыт в молчаливом протесте. Этот образ вечно преследовал Хейдена, и каждый раз ему было страшно смотреть на Соло, а он видел «Империя наносит ответный удар» раз, наверное, тысячу. Я почти догнал его, но по каким-то причинам вся эта история с карбонитом казалась мне забавной, а еще забавнее было смотреть, как дергался Хейден. На день рождения я купил ему в подарок футляр для айфона с изображением Хана Соло в карбоните, а в стакан с газировкой набросал кубиков льда с тем же рисунком.

Вспомнив выражение его лица, я рассмеялся, и смех снял «заклятие». Я снова мог двигаться, хотя мне уже больше не хотелось этого. Если я двигался, значит, я проснулся, а раз проснулся, значит, Хейден действительно мертв, а я еще не был готов окончательно признать это. Мой смех был не к месту, но искренен, что опять же заставляло меня чувствовать себя виноватым, и это никуда не годилось. По правде говоря, я не понимал, какие эмоции должен испытывать. Скорбь? Конечно. Отчаяние? Определенно.

О чем ты только думал, Хейден?

– Что? – Мама приоткрыла дверь на щелочку и уставилась на меня. Ее вьющиеся темные волосы были заплетены в косу, а вместо формы медсестры она надела платье. – Ты меня о чем-то спросил, Сэм?

– Нет, разговариваю сам с собой. – Я не сразу осознал, что произнес это вслух.

Она приоткрыла дверь шире.

– Все еще в кровати? Надо пошевеливаться. Сам знаешь, я не смогу остаться до конца, иначе опоздаю на работу. – Она пару раз хрустнула пальцами. Да, участливой и приятной особой ее не назовешь.

– Выйди и дай мне одеться. – Получилось резче, чем я намеревался, но она, должно быть, все поняла, потому что прикрыла дверь молча, но сначала повесила на нее одежду. Костюм, что я надевал прошлым летом на свадьбу кузена, был выглажен.

Я почувствовал себя еще большим засранцем, чем обычно.

Поднявшись с кровати, я повернулся к компьютеру и запустил плейлист, который был на флешке Хейдена. Он оставил ее мне, зная, что я найду ее и, возможно, даже его – я всегда первым извинялся после наших с ним ссор. Я не умел долго сердиться. И он предположил, что я вскорости объявлюсь у него, хотя мы так плохо расстались.

Я безостановочно слушал этот плейлист два последних дня, пытаясь понять, что имел в виду Хейден. Слушай, и ты все поймешь. Что я должен был понять? Он покончил с собой и оставил меня совершенно одного, оставил, чтобы я его нашел. И я не сомневался, что это моя вина, хотя понятия не имел, в чем именно она состоит. Но я слушал и слушал, выискивая песню, которая подтвердила бы мою догадку, песню, которая во всем обвинит меня. Но пока ничего такого не обнаружил.

А нашел вместо этого странную подборку самой разнообразной музыки, как новой, так и более старой. Некоторые песни я знал, другие нет, и, учитывая, что наш с Хейденом музыкальный вкус формировался в одном русле – или, по крайней мере, я так думал, – меня это порядком удивило. Придется слушать и дальше – надо же узнать, что он имел в виду, хотя я не был уверен, есть ли в этом какой-то смысл.

Я просмотрел список, пытаясь найти что-то уместное для похорон. Многие из песен были достаточно депрессивны, и остановиться на чем-то одном было трудно. Начал я с песни, напомнившей мне о том времени, когда я впервые надел костюм, в который мне предстояло облачиться и сейчас. Он был серым, слегка поблескивающим, я тогда собирался дополнить его галстуком-бабочкой. Мои двоюродные братья и сестры, консервативные учащиеся частных школ, всегда считали меня немного чудаковатым, так почему бы не предоставить им доказательство этого? Мама же держалась молодцом, говорила, что счастлива, раз у меня есть собственный стиль в одежде, особое к ней отношение. Она сама была небезразлична к своим нарядам, и когда они с моим отцом еще были вместе, старалась выделиться из общей массы. Теперь же она редко вылезала из медицинских костюмов, которые носила на работе. Рейчел, моя --">