Михаил Вениаминович Кагарлицкий - Несколько дней в августе

немного помедлил, потоптался и направился к двери.

— Я буду спать в той комнате. У нас внутренние двери не имеют замков… А впрочем, какое это имеет значение?

Он тряхнул головой и закрыл дверь.

У Марины была хорошая пижама. Правда, она была мужской и, как говорится, на вырост, но в ней было тепло и уютно. Марина свернулась калачиком на тахте.

«Вот так, — подумала она, — милая ситуация. Мама была права: до первого мужика».

Ее рассмешила эта мысль. Марина закрыла глаза и заснула.

Проснулась Марина утром, и разбудил ее разговор в коридоре.

— Я не спрашиваю, где вы шлялись всю ночь, — доносился голос Тоши. — Я учтив и деликатен. Но согласитесь, друже, во всем должны быть свои рамки. Тем более, я не один. Что может подумать о вас наша новая знакомая?

В ответ раздраженно фыркнули. Дверь открылась, и в комнату в сопровождении Тоши вошел большой серый кот. Он заметил завернувшуюся в покрывало Марину и презрительно-вызывающе посмотрел на нее.

— Я так и думал, что мы тебя разбудили, — вздохнул Тоша. — Знакомьтесь: Муратов! — Марина!

Кот подошел совсем близко к тахте и, хмыкнув, еще раз тщательно осмотрел Марину.

— Очень рада! — наклонила голову Марина. — Хотя не в обычаях джентльменов рассматривать не совсем одетую даму.

— Понятно. — Тоша попятился к двери. — Завтрак уже готов. Переодевайтесь.

— Я не буду переодеваться, — сказала Марина. — Пусть он выйдет.

— Муратов, — попросил Тоша.

Кот, презрительно фыркнув, удалился на балкон.

— Муратов — легендарное существо, — помешивая чай, шепотом рассказывал Тоша. — Когда я поселился в этой квартире, он был здесь полноправным хозяином. И прежние жильцы утверждали то же самое. Может быть, это Вечный Кот!

Марина хихикнула.

— Я серьезно, — продолжал Тоша. — Пусть он капризен, ворчлив, но зато как умен и мудр. Я не удивлюсь, если однажды он мимоходом бросит мне какую-нибудь фразу. И на него никогда не лают собаки.

— А почему его зовут Муратовым? — спросила Марина. — После того мультфильма?

— А как же его называть иначе? — удивился Тоша. — Так его называли всегда.

Словно догадываясь, о ком идет речь, на кухню прошествовал кот. Он забрался на свободную табуретку и выжидающе посмотрел на Тошу.

— Молока сегодня не будет, — как бы извиняясь, сказал Тоша. — Но Муратов не откажется и от чая.

— Мы будем дружить, киса? — Марина погладила кота по спине. Кот вздрогнул от подобной фамильярности, но решил не выказывать степени своего недовольства.

Вслед за звонком в комнату вальяжно вошел моложавый мужчина с гримасой превосходства на лице. У Марины даже на какое-то мгновение мелькнула мысль, что это превратившийся в человека кот Муратов. Но Тоша развеял ее мистические заблуждения.

— Владимир Василенко, журналист, — представил он вошедшего. — Марина.

— У тебя девочка? — заинтересовался журналист, брезгливо присев на край стула. — Это что-то новенькое.

Он смерил Марину мимолетным равнодушным взглядом и изрек:

— Не в моем вкусе.

— Владимир — весьма известный журналист, — пояснил Тоша, — его статьи тебе наверняка попадались в молодежных газетах и журналах.

— Мы не выписываем газет, — сказала Марина. — У нас телевизор.

— Хорошо, — улыбнулся журналист. — Репризно. Стоит запомнить.

Он немного поерзал на краешке стула и посмотрел на Тошу.

— Я тороплюсь. Чая не надо. Разговоров тоже. Ты сделал материал?

— Еще на той неделе, — обрадовался Тоша, — надо покопаться, найти.

— Найди побыстрее, — попросил журналист.

Тоша прошел в соседнюю комнату и стал разбирать бумаги на заваленном журналами письменном столе.

Журналист взглянул на Марину.

— Девочка, а ты совершеннолетняя? — спросил он. — А то там совсем другая статья.

— Мне шестнадцать, — ответила Марина. — но я не читала ваши статьи.

— Да нет, — улыбнулся журналист, — я имел в виду статью в Уголовном кодексе.

Тоша принес несколько исписанных листков. Журналист торопливо просмотрел их, оценивающе взвесил на ладони.

— Две бумажки, — сказал он. — Больше не могу. Надо еще обработать, отпечатать, редакторская правка… Да и гонорар у них не очень…

— Конечно, конечно, — согласился Тоша.

Журналист вынул бумажник, достал двадцать рублей и положил их на тумбочку.

— Кути! — усмехнулся он. — Если что наклюнется — звякну.

— Хорошо, — улыбнулся Тоша, --">