Ирвин Шоу - Раствор Мэнникона

ванны удовольствие. Пятно при этом исчезло. Другую мышь он поместил в такой же раствор и добавил одну миллионную грамма диоксотетрамеркфеноферрогена-14. Затем еще раз протер руки спиртом. Когда он снова повернулся ко второй мыши, то увидел, что она уже лежит на боку. Он наклонился и пристально посмотрел на мышь. Она не дышала. Она была мертва. Он повидал на своем веку немало мертвых мышей и был способен отличить мертвую мышь от живой. В нем закипело возмущение: черт бы побрал эту администрацию. Ну какой серьезной работы они могут ожидать от него, если дают ему мышей, которые протягивают лапки при первом прикосновении человеческой руки?

Он выбросил мертвую мышь и отправился за новой. На сей раз он включил свет. Пропади он пропадом, этот финансовый отдел.

Движимый одним из тех не объяснимых разумом приливов вдохновения, которые предшествуют открытиям в науке, он опять выбрал желтоватую мышь, сестру той, что сдохла, и демонстративно оставил в виварии свет, а мыши тотчас подняли писк громкостью децибелов восемь.

Вернувшись в лабораторию, Мэнникон осторожно обмазал новую мышь табачной смолой и попутно обратил внимание на то, что самая первая мышь все еще благополучно резвится в мыльной воде. Принесенную мышь он поместил в высокий стеклянный сосуд, из которого ей было не выскочить, и вылил на нее смесь с диоксотетрамеркфеноферрогеном-14. В первый миг ничего не произошло. Он смотрел неотрывно, приблизив лицо к стеклянному сосуду. Мышка вздохнула, тихо улеглась на бок и сдохла.

Мэнникон сел. Потом встал. Раскурил новую трубку, подошел к окну. Выглянул из окна. Луна опускалась за дом. Он пыхтел своей трубкой. Интуиция ученого подсказывала ему, что во всем этом была причина и было следствие. Следствие было весьма очевидным. Две мертвые мыши. Но первая, белая мышь, которую он поместил в практически тот же самый раствор, не подохла, хотя пятно на ее шкурке осталось. Белая мышь, желтая мышь, желтая мышь, белая мышь. У Мэнникона разболелась голова. Луна уже исчезла за домом.

Мэнникон вернулся к столу. Мертвая желтая мышь почти окоченела. Она неподвижно лежала в прозрачной жидкости. Вторая желтая мышь плавала в мыльной пене чистого «Флоксо». Мэнникон убрал мертвую мышь в холодильник, чтобы заняться ею впоследствии.

Он снова сходил в виварий. Шум достигал уже одиннадцати децибелов. Он прихватил с собой серую мышь, черную мышь и пегую мышь и стал по очереди окунать их в раствор, в котором уже сдохли две желтые мышки. На этот раз он даже не потрудился предварительно вымазать их в смоле. Все они, казалось, получали от ванны большое удовольствие. Пегая мышь так развеселилась, что даже совершила попытку совокупиться с черной, несмотря на то что обе они были самцами. Мэнникон посадил трех контрольных мышей обратно в переносную клетку и долго пристально всматривался в желтую мышь, которая по-прежнему блаженствовала в своем миниатюрном Средиземноморье из безотказного пенистого «Флоксо».

Мэнникон осторожно вынул желтую мышь из мыльных пузырей. Потом тщательно вытер ее, что вызвало у животного взрыв негодования. А к Мэнникону почему-то вернулось ощущение, что его обманули. Он осторожно положил желтую мышь в тот же сосуд, где два ее желтых сородича сдохли, а три мышки другой окраски остались в добром здравии.

В первую секунду ничего не произошло. Затем и эта желтая мышка вздохнула, прилегла на бок и сдохла.

Боль в голове вынудила Мэнникона закрыть глаза. Когда он снова открыл их, дохлая желтая мышка валялась на том же самом месте в кристально чистой жидкости.

Страшная усталость на валилась на Мэнникона. За долгие годы служения науке такое с ним приключилось впервые. Он чувствовал себя бессильным разобраться в происходящем, понять, к добру ли все это, нет ли, продвинулся ли он в изучении детергентов вперед или отброшен на сто лет назад, приблизило ли это его к раку или же, наоборот, отодвинуло к паркетной мастике и клею, а возможно, и к снижению жалованья. В эту ночь мозг его был уже неспособен разрешить загадочную проблему. Он машинально положил мертвую мышь в холодильник рядом с ее предшественницей, пометил серую мышь, черную и пегую, прибрался, сделал записи, выключил свет и отправился домой.

Домой он возвращался пешком. «Плимут» понадобился жене — она поехала играть в бридж. Автобусы уже давно не ходили, а позволить себе такую роскошь, как такси, он не мог, даже если бы сумел поймать его в столь поздний --">