Жаринов Евгений Викторович - Библиотека Дон Кихота

один раз. В дальнейшем она переходила из поколения в поколение, столетиями накапливая грязь и пот предков. Лишь представители королевского рода могли позволить себе роскошь заказать новое ложе по случаю, например, династического брака. Так, португальский король Хуан V, вступая в брак с Австрийской принцессой Марией Анной, специально по этому случаю заказал себе в Голландии новую кровать, в которой, кстати сказать, тут же завелись клопы. И это, заметим, происходило не в конце XVI, а в самом начале XVIII века, то есть, сто с лишним лет спустя клопы продолжали успешно селиться в королевских опочивальнях. «Плоские паразиты проникают повсюду, — с негодованием отмечал Виктор Гюго. — В кровати Людовика XIV водились клопы». Значит, можно сделать вполне справедливый вывод: в спальне Дон Кихота их была тьма-тьмущая… И они не давали бедному идальго ни минуты покоя.

Обратимся к источникам, которые содержат, как правило, весьма детальный, даже дотошный перечень предметов повседневной жизни, — это описание приданного и завещания. В центре внимания всегда находится кровать и все, что с ней связано. Она неизбежно занимает первое место в перечне. Перечисляется количество и описывается качество перин и подушек (обычно набитых перьями), простынь (льняных, хлопчатобумажных, шелковых), одеял, покрывал, полога или балдахина (для тепла), скамеечки для ног (кровать, этот клоповник с вековой традицией, была всегда высокой, словно трон).

Разумеется, кровати бедняка и богача сильно отличались одна от другой, но, думаю, лишь внешне, а не по количеству обитаемых в них насекомых.

Приведем описание одной из лучших. Смертельно раненый Тафуро, сын сира Тафуро из Бари, завещает в числе прочего постель: две перьевые перины, три шелковые наволочки — светлую, красную и пурпурную, два покрывала — из белого и лазурного шелка с белой бахромой, суконный балдахин с шелковыми узорами. Указывается и ширина простынь (по количеству нитей), переплетение зеленых и красных нитей в покрывале.

Итак, кровать, сей вековой клоповник, — это символ семейного очага и его благополучия, центр семьи, место, где зачинали и рожали детей, умирали от болезней или старости.

Обратимся теперь непосредственно к правдивой истории о жизни Алонсо Кихано, а точнее — ко второму, последнему, тому и прочитаем в финале следующее: писарь, приглашенный записать завещание, замечает, «что ни в одном рыцарском романе не приходилось ему читать, чтобы кто-нибудь из странствующих рыцарей умирал в своей постели так покойно и так по-христиански, как Дон Кихот».

А что же диктует в качестве завещания рыцарь Печального образа? Догадайтесь! Правильно. Речь идет о кровати. Хотя Сервантес из скромности этого весьма важного обстоятельства и не упоминает. Дон Кихот оставляет своей племяннице все ту же кровать в наследство и, наверное, пускается подробно перечислять пуховики, простыни и балдахины, в которых так и копошатся, так и снуют несметные полчища клопов и прочих насекомых.

Здесь, в этой постели, наверняка, и появился полвека назад сам сеньор Алонсо Кихано, здесь, согласно Сервантесу, он и испустил дух.

Круг замкнулся. Клопы выгнали дона Кихано из кровати, лишив его спокойного сна. Они вынудили сеньора Алонсо все ночи напролет читать один роман за другим, что и привело его слабеющий разум к порочной идее стать странствующим рыцарем. Они же, клопы, и приняли умирающего Дон Кихота в свои объятья, когда история, пробежавшись по кругу, поставила, наконец, жирную точку, похожую на раздавленного клопа.

Но странствующего рыцаря из тихого и скромного дона Алонсо сделали и так называемые невыносимые бытовые условия.

Книга Сервантеса не случайно начинается с подробного описания необычайно убогого быта главного героя, искусанного до полуобморочного состояния кровожадными насекомыми. Итак, читаем: он был «один из тех идальго, чье имущество заключается в фамильном копье, древнем щите, тощей кляче и борзой собаке. Олья чаще всего с говядиной, нежели с бараниной, винегрет, почти всегда заменявший ему ужин, яичница с салом по субботам, чечевица по пятницам, голубь, в виде добавочного блюда, по воскресеньям, — все это поглощало три четверти его доходов. Остальное тратилось на тонкого сукна полукафтанье, бархатные штаны и такие же туфли, что составляло праздничный его наряд, а в будни он щеголял в камзоле из дешевого, но весьма добротного сукна. При нем --">