Владимир Николаевич Токарев - У каждого своё детство (сборник)

нашему тротуару, под самыми стенами нашего дома. Порой хотелось кинуть в них из форточки или же раскрытого окна чем-нибудь не опасным, не пачкающим их одежду, пуганув их просто, а потом быстро скрыться в глубине комнаты. Но страх маленького человека, каким я тогда был, останавливал меня от подобного, совершенно глупого поступка.

Сильно и «сладко» потянувшись, я, наконец, поднялся. Одевшись в домашнюю одежду /помнится, в пижаму/, я уже хотел сходить наскоро куда следует – после ночного, продолжительного сна, но посмотрев краем глаза на стол, в нашей комнате единственный, обеденным у нас служивший, увидел, лежащую на нем, раскрытую газету, которой накануне не было. Любопытствуя, я подошел к столу и стал разглядывать ее. Первое, что я увидел в газете – это портрет – снимок человека в военной форме, с серебристыми волосами и такими же усами, которого /этого человека/ я тогда – тоже на портрете – уже не раз где-то видел. Не понимаю почему, но изображенный на портрете, после пристального его разглядывания, мне не пришелся по душе, и я, недолго думая, взяв со стола вилку, лежащую на нем кстати, с удовольствием выколол ему глаза. Удовлетворившись сделанным, я вышел по своим естественным надобностям из комнаты. Когда я вернулся, то, вошедшая в комнату, в мое отсутствие, баба Катя спросила меня сразу же:

– Ты зачем проколол глаза Сталину? Хочешь, чтобы нас всех арестовали, если придет милиция, да и посадили в тюрьму, а?!..

Не шуточный страх, выраженный на ее лице и в ее словах, проник и в меня. Я стоял перед ней молча, не понимая, что сказать.

Между тем бабушка, освободив стол от злополучной газеты, которую она, сложив, положила на подоконник, начала раскладывать на столе посуду и еду для моего завтрака.

Дико-впечатляющий эпизод этот из своей жизни, разбудивший по-настоящему мою память отсюда, я запомнил навсегда, накрепко!

После умывания над тазом: бабушка мне лила на руки воду из большой кружки, а я, полностью её слушаясь, умывал лицо и руки с мылом, – я сел за стол и стал есть то, что приготовила мне бабушка. Квартира наша коммунальная, несмотря на упомянутое, немалое количество жильцов в ней проживающих, имела только одну водопроводную раковину /ванную – квартира не имела/, над которой – над этой раковиной – возвышался также только один водопроводный кран. Раковина была старая, чугунная, не приятная на вид, однако в целом опрятная, регулярно убираемая жильцами. Располагалась она на кухне, и, вследствие этого, жильцы квартиры пользовались ею только как кухонной, – не для умывания. Это правило, не знаю, справедливо или нет, распространялось и на меня, единственного тогда ребёнка в этой квартире. После моего завтрака мы с бабушкой пошли в «Поросёнок» – так назывался среди жильцов квартиры, да и всего нашего дома – продуктовый магазин, который находился в ста шагах от дома. Что-то купив там, необходимое всей нашей семье, мы очень скоро вернулись. Гулять я не попросился, не увидев никого во дворе из своих сверстников.

– Баб Кать! Я пойду к Владимилу Алексеичу, – одевшись опять в домашнее, сказал я бабушке. Букву «р» я в те годы не выговаривал.

– Иди, а я прилягу, – сказала бабушка.

Владимир Алексеевич – это тогда примерно 63-х летний мужчина, непосредственный – через стену – сосед по квартире, проживавший со своей женой /Зинаидой Павловной/, его ровесницей, по-моему. Были они не работающими пенсионерами. Жили одни в одной комнате. Их навещал – от случая к случаю – их сын, мужчина уже зрелый, вида – явно интеллигентного. Впрочем, и родители его, по словам моих родителей, также имели высшее образование. Мне, сыну рабочих, которым помешала получить даже среднее образование Великая Отечественная война, были подсознательно интересны эти люди.

Вышедши за дверь и попав сразу (теперь следует непременно упомянуть и об этом), так сказать, в спальню моих родителей, я остановился. Эта спальня представляла собой 4–5 квадратных метров отчужденной площади общественного коридора. Вообще-то, квартира имела 2 общественных, довольно широких коридора, друг другу параллельных, между собой разделенных по виду капитальной стеной, вместе с тем соединенных друг с другом достаточно широким проходом.

Для большего уточнения, – планировка нашей коммунальной квартиры в принципе была такова.

Снаружи открыв входную дверь в квартиру (кстати, дверь эта была весьма широкая, двустворчатая, открывавшаяся-закрывавшаяся всегда одной --">