Михаил Михайлович Попов - Последнее дело[неполный текст]

Ватсон убежденно покачал головой:

— Это был он, погибший Ройлат!

— На чем строится ваше убеждение? Вы заговорили с ним? Спросили, как его здоровье после пребывания на том свете?

— Я не решился. На меня напало непонятное, а впрочем, вполне понятное оцепенение. Я только смотрел на него и старался, чтобы миссис Ватсон не заметила моего состояния. Но, уверяю вас, мои чувства не могли меня обмануть.

— Смею заметить, они нас обманывают чаще, чем что-либо другое. Методы холодного рассудка надежнее.

— Вы говорили мне об этом много раз и много раз доказывали мне справедливость ваших слов. Но сейчас я дальше, чем когда-либо, от того, чтобы верить в эту теорию! — Лицо доктора сделалось растерянно-задумчивым.

Холмс выдохнул еще одно витиеватое облако.

— Оставим на время теорию. Какие практические шаги вы предприняли в этой ситуации?

— Какие там шаги! Я был не в состоянии подняться с места. Компания, в которой пьянствовал Ройлат, встала из-за стола и, вульгарно балагуря, удалилась. Мне пришлось отвернуться, чтобы он случайно меня не узнал.

Сыщик усмехнулся одними глазами:

— И это все?

— Конечно, нет. Я поинтересовался у официанта, наконец принесшего лимонад, кто этот человек, известный мне по имени Ройлат.

— Он вам ответил, что это никакой не Ройлат, — убежденно заявил Холмс.

— Да, — вздохнул доктор. — Он сказал, что это провинциальный актер. Кажется, из Бристоля недавно прибыл. Добряк и выпивоха. Имени он не запомнил.

Холмс лениво переменил позу.

— Вам показалось этого недостаточно?

— Ни в малой степени. Скажу больше, эти слова ничуть не поколебали меня в уверенности, что я видел именно Ройлата.

— Вы становитесь на опасную дорожку, Ватсон, и как врач должны понимать, насколько это тревожно, когда ваши ощущения начинают столь упорно сопротивляться очевидным и безусловным фактам. Вам говорят, что перед вами живой актер, а ваши чувства уверяют вас, что это мертвый сквайр. Очень странно.

Доктор яростно потер глаза, словно стараясь удалить туман, застилающий их.

— Друг мой, нам предстоит распутывание чрезвычайно сложного дела, нам потребуются для этого все наши силы, не станем их распылять. Тем более что для этого нет никаких оснований.

— Возможно, вы правы. Что я говорю! Вы, безусловно, правы. Но мне…

— Понимаю, вам до конца хочется рассеять недоразумение.

— Да.

Холмс вытащил из жилетного кармана часы.

— У нас есть немного времени до отхода поезда. По дороге на вокзал мы заедем в театр, это почти по дороге.

Ватсон радостно вскочил, но тут же лицо его вновь стало озабоченным.

— У вас опять возникло какое-то чувство?

— Извините меня, Холмс. Мое преклонение перед вашим даром… Но откуда вы знаете, в каком театре мы были вчера с миссис Ватсон? Ведь я вам этого не говорил, ни вчера, ни сегодня.

Холмс пожал плечами:

— А я и не знаю.

— Не знаете? — В голосе Ватсона было и удивление, и смущение.

— Пока не знаю. Впрочем, давайте разберемся. Для начала, скажем, что я знаю лондонские театры. В частности, мне известно, в буфетах каких из них приняты актерские сборища. Знаю также, в труппу какого театра ни за что не будет принят пожилой провинциал. К тому же, если вы обратили внимание, мое жилище завалено газетами. Половина из них печатает театральные объявления. Кое-что из них само собой осело у меня в голове. Плюс ко всему я знаю ваши вкусы и вкусы миссис Ватсон. Стало быть, мне нетрудно сообразить, на какой спектакль вы ни в коем случае не пойдете. Все эти сведения, сопоставившись, сами собой родили вывод: вчера вы с женой были в театре «Савой» с намерением посмотреть «Идиллию старых огней» — постановку в славной манере Гилберта и Салливана.

— Правильно, — улыбнулся доктор.

Холмс сбросил халат на спинку кресла и облачился в серый сюртук. Поправляя манжеты, он продолжил лекцию:

— Работу мозга по дедуктивному методу часто путают с рассказом об этой работе. Мозг не механизм, нет никакого тупого арифметического сложения фактов и наблюдений. Часы напряженной работы, часто с ощущением, что топчешься на месте, и вдруг — озарение. Разгадка сама падает — как яблоко на ладонь.