Курт Воннегут - «Воздвигни пышные чертоги»

Курт Воннегут «Воздвигни пышные чертоги»

«Воздвигни пышные чертоги»^[1]

Грэйс и Джорджа Маклелланов мы знаем уже около двух лет. Они первыми из всех соседей пришли к нам, чтобы поздравить с прибытием в их поселок.

Я ждал, что после первого обмена любезностями в разговоре наступит неловкая пауза, однако ничуть не бывало. Грэйс так и стреляла своими блестящими, как у воробышка, глазками, и тему она затронула такую, что могла щебетать часами.

— Да ведь из этой гостиной можно сделать игрушку, — говорила она возбужденно. — Вы слышите, игрушку! Ну скажи, Джордж. Разве ты не видишь?

— Угу, — соглашался ее муж. — Неплохо получится.

— Только выбросьте все эти крашеные деревяшки, — глаза ее сужались. — Панели нужно сделать сосновые, чтобы рисунок дерева был виден, и натрите их льняным маслом с добавкой умбры. А кушетку обейте чем-нибудь ярко-красным, таким красно-красным, вы меня понимаете?

— Красным? — переспросила Энн, моя жена.

— Красным! Не надо бояться ярких расцветок.

— Постараюсь, — сказала Энн.

— И ради Бога закройте всю стену вместе с этими мерзкими окошечками длинной шторой цвета бутылочного стекла. Представляете, как это будет смотреться? Почти копия той чудной гостиной в февральском номере «Дома и сада». Вы, конечно, помните ее?

— Боюсь, что я этот номер пропустила, — сказала Энн. — Стоял уже август.

— Или то был «Образцовый быт», Джордж? — спросила Грэйс.

— Так сразу не вспомню, — отозвался Джордж.

— Неважно, я посмотрю в своей картотеке и найду то, что нужно.

Грэйс вдруг поднялась и, не дожидаясь приглашения, отправилась в обход по дому.

Она переходила из комнаты в комнату, назначая какой-нибудь предмет обстановки в дар Армии спасения, разоблачая подделки под старину, уничтожая мановением руки перегородки, отмеряя шагами длину ковра, цвета ликера «шартрез», который нам предстояло заказать немедля, чтобы закрыть весь пол.

— Начните с ковра, — сказала она тоном, не терпящим возражений, — и от него танцуйте. Ковер станет тем центром, который свяжет воедино весь ваш нижний этаж.

— Ясно, — сказала Энн.

— Помните июньский номер «Дивного дома» — про «девятнадцать типичных ошибок», связанных с выбором ковра?

— Д-да, — сказала Энн. — Ну как же.

— Прекрасно. Значит, не мне вам объяснять, чем вы рискуете, начав не с ковра. Джордж! Господи, он все еще в гостиной.

Я посмотрел на Джорджа, сидевшего в полной отрешенности на кушетке в гостиной. Он выпрямился и улыбнулся.

Я шел за Грэйс и попытался переменить тему.

— Дайте-ка разобраться… Вы — наши северные соседи. А южные кто?

Грейс всплеснула руками.

— Господи! Вы еще не видели Дженкинсов! Джордж, — крикнула она, — они спрашивают про Дженкинсов.

По ее интонации я решил, что наши южные соседи из тех чудаков, которые подбирают на отмели всякую всячину.

— А что, Грэйс, они славные, — ответил Джордж.

— Джордж! — изумилась Грэйс. — Ты не знаешь, кто такие Дженкинсы!? Они, конечно, славные, но… Она фыркнула и покачала головой.

— Но что? — спросил я.

(А в голове уже проносится: нудисты? наркоманы? анархисты? кролиководы?)

— Они приехали сюда в 1945 году — сказала Грэйс, — и тут же отхватили два потрясающих плюшевых кресла, и…

— И что же? — спросил я.

(И облили их чернилами? И нашли свернутую трубочкой пачку тысячедолларовых банкнот в полой ножке?)

— И все! — сказала Грэйс. — Застопорило!

— То есть как? — не поняла Энн.

— Неужели не ясно? Так блестяще начать и тут же выдохнуться…

— A-a-a, — протянула Энн. — Теперь ясно. Лопнул мыльный пузырь. Вот в чем, оказывается, беда Дженкинсов. Ясно!

— А ну их, Дженкинсов, — сказал я.

Грэйс не слышала. Она курсировала между гостиной и столовой, и я заметил, что всякий раз, когда она входила в гостиную или выходила из нее, она делала крюк в одном и том же месте. Заинтригованный, я подошел к пятачку, который она упорно огибала, и попрыгал, проверяя, не худой ли там пол или еще что не так.

В эту минуту она вернулась и от неожиданности вскрикнула:

— Ой!

— Что-нибудь не так? — спросил я.

— Нет, просто странно видеть вас здесь.

— Виноват.

— Видите ли, здесь у вас стоит сапожный верстак.

Я потянулся, с тревогой глядя, как она наклоняется над воображаемым верстаком. Думаю, что именно тогда я впервые насторожился, мне сразу стало как-то не до смеха.

— Ну да, а в ящичках --">