Евгений Пинаев - Битва при Трафальгаре

изображением негритянки в тюрбане, женский — с ключом от Скалы, как называют англичане свою крепость-колонию, единственную колонию, сохранившуюся в Европе. Далее, согласно прейскуранту, следовали сигареты «Кэмэл», шоколад «Нельсон», апельсины из Марокко и яблоки из Альхесираса или же Ла-Линеа — дары испанской земли.

Имея в заначке такое солидное подспорье, можно было не суетиться и фунты стерлингов, полученные согласно тарифной сетке, тратить на увеличение личного благосостояния. Источники благосостояния — многочисленные лавки, магазины и магазинчики, захватившие Мейн-стрит, — предлагали три вида барахла, годного для перепродажи в Союзе: ковры с оленями, скатерти и покрывала. Таможенные правила разрешали рыбаку купить по три штуки изделия каждого вида, а это… Словом, как говорили самые разворотливые, «ежели с умом, можно иметь хороший навар».

«Каскад» пришел на рейд Гибралтара в жаркий июльский день.

Судно, сделавшее за полгода тысячи тралений, оставившее за кормой тысячи миль, устало ползло на якорную стоянку.

Борта его, еще недавно радовавшие глаз свежей шаровой краской, снова потускнели, стали пятнистыми. На них выступили шпангоуты, ватерлиния лопалась ржавчиной и зеленела шелковистой бородой, ставшей в последние месяцы и длиннее, и гуще. Рыжими потеками сочились шпигаты. Одни лишь якоря поблескивали кузбасслаком и выглядели «с иголочки». Правый, выскользнув из клюза и погромыхивая цепью, опускался медленно к самой воде, готовый нырнуть и улечься среди кудрявых придонных травок, в которых паслись стайки кефали.

Выцветший шатер небес раскинулся над судном, над плоской фиолетовой Скалой, словно бы наклеенной на эти небеса, над гористым африканским берегом, над крышами Альхесираса, над выгоревшими склонами Испании, замкнувшими на севере Гибралтарскую бухту. Шатер навис невесомо, но тяжесть зноя разгладила все морщины, все складки на поверхности воды, превратила ее в сверкающий слиток или в огромное серебряное блюдо, в центр которого впаяла траулер, булькнувший якорем и тотчас погрузившийся в дрему.

Судно замерло, зато оживилась команда. Сотня добрых молодцев, уподобившись тараканам, принялась сновать взад и вперед, но быстро угомонилась, услышав по скиперу объявление о том, что валюта, заказанная по радио еще вчера, «задерживается по причине неявки шипшандлера». Расползались, правда, с ворчанием, да что поделаешь? Не стукнешь кулаком, не психанешь — «англичанка»! Своего бы взял за грудки, а здесь…

И все-таки объявлено увольнение.

На воду спущен, мотобот, и старшие групп повели на посадку немногочисленных моряков, рискнувших отправиться за границу без единого пенни в кармане. Ах, шипшандлер, шипшандлер, где же британская аккуратность? Значит, что-то случилось, братцы. Впрочем, Бог с ним. Первопроходцам не до него. Хотелось поскорее ступить на чужую, но все-таки твердь, пропахшую бензиновой вонью, но все-таки землю.

Вовки Струкова не было среди них.

Вовка Струков побывал в Гибралтаре прошлым летом во время парусной практики на баркентине «Эклиптика». Капитан Старыкин не чинил препятствий любознательности курсантов. Они, и Струков само собой, излазили Скалу сверху донизу, только что не побывали в подземных казематах и на батареях. Мейн-стрит прошли из конца в конец, сфотографировались у остатков крепостной стены времен Карла. V, навестили на верхотуре мартышек. Живут не взаперти. Расконвоированы, как сказал кто-то из матросов. Но есть у мартышек излюбленное место для прогулок, где и пообщались с приматами. Встреча с ними, пожалуй, самое яркое воспоминание о прошлогоднем визите в Гибралтар. Туристов здесь множество толчется, но все — транзитом. Не густо с достопримечательностями, не густо. Может, конечно, для них поширше двери открыты, может, их в подземелья пускают, как некогда Джошуа Слокама, завернувшего на легендарном «Спрее» во владения. британской короны. Да и то: у туристов — мошна набита валютой, у курсантов — шиш с маслом. Давали сколько-то, чтобы утереть слезы какой-нибудь тряпкой да полизать айс-крим. Словом, не разбежишься. Потому, в основном, и гуляли в парке, любовались огромными кустами алоэ, молча беседовали с позеленевшими бронзовыми Эллиотом да Веллингтоном,, присаживались на пушки, вздыхали и, в конце концов, возвращались на баркентину.

Итак, Вовка Струков не сошел на берег с первой группой. Не захотел. Решал проблему. Отправился на --">