Анатолий Яковлевич Гончаров - Голые короли

оставлять следов насилия. Какие манипуляции проделывали с ним «спасители», не скажет теперь никто, но «скорую» они вызвали только через полчаса, когда конец увиделся необратимым. Тут была допущена красноречивая оплошность. Если возле Собчака присутствовал «человек с медицинским образованием», то он просто обязан был сказать, какая именно помощь потребуется от «скорой». Фельдшер Валентина Тарасова не получила никаких внятных объяснений по поводу происходившего е гостинице «Русь». Только одно: «Приезжайте срочно, случилось несчастье», может, кто упился до потери сознания - такое тоже случалось.

Прибыв через десять минут после вызова, врачи поняли, что опоздали. У Собчака не прощупывался пульс и не было давления, лицо приобрело синюшный оттенок. Тем не менее его пытались реанимировать. Возможно, будь в бригаде опытный кардиолог и соответствующая аппаратура, его бы и вытащили из состояния клинической смерти, но тут все было бесполезно. В 23.20 врачи констатировали смерть от сердечной недостаточности. Тридцать минут между жизнью и смертью Собчак боролся в одиночестве. Против всех. В том числе и против многих из тех умиленных, кто пришел почтить его память к дому № 32 на набережной Мойки.

Надо знать крайне осторожного Собчака с его обострившейся боязливостью после вынужденного бегства в Париж, устроенного Путиным, и вкрадчивого, нешумного возвращения, чтобы понять простую вещь: у него не могло быть открытой или незапертой на все замки двери, где бы он ни находился. Он не доверял никому, потому что очень часто сам обманывал доверившихся ему. «День открытых дверей» - это не про него. А вот тень от приоткрытой двери как раз его случай. Исход «любимца демократии» состоялся, и был он совсем не громким, как у «любовника революции» Троцкого. Не было и ледоруба, значит, не было и улик. А убийц не нашли, потому что не искали. И потом, сердечная недостаточность - это все-таки гуманно. И это демократично, в конце концов.

Комментарий к несущественному

Примерно за два месяца до кончины бывшего градоначальника Петербурга Людмила Нарусова обнаружила в его бумагах черновые записи, касавшиеся сложной схемы перевода личных авуаров Собчака на счет, открытый в банке офшорного Антигуа. Полученную там многомиллионную сумму предстояло разбить на три равные части и разместить в трех различных банках на острове Большой Кайман. После такой проводки концов будет уже не найти.

Нарусова поняла, что с грядущим разводом потеряет все, включая квартиру, оформленную на подставное лицо. Кинулась звонить с мольбой о помощи. Не Путину, как можно было подумать, а криминальному авторитету Михаилу Мирилашвили, предлагая тому действовать «через Кума», то есть через Владимира Кумарина, лидера «тамбовских»: «Здесь, уж извините, я действую как гангстер. Его надо просто заткнуть». Миша Кутаисский струхнул: «Не будем по телефону...» Нарусова, перебивая: «Надо действовать очень жестко!»

Этот разговор не стал предметом внимания следователей: Кремль запретил беспокоить «вдову российской демократии».

А Михаила Мирилашвили спустя, несколько лет посадили совсем за другие дела. Владимир Кумарин, ставший Барсуковым, тоже сел, получив 14 лет строгого режима. Нарусова стала сенатором.

8-10 августа 2012 года

This file was created

with BookDesigner program

bookdesigner@the-ebook.org

27.07.2016

--">