Легс Макнил , Джиллиан Маккейн - Дорогой Никто. Настоящий дневник Мэри Роуз

старости.

Во-первых, детей у меня не будет.

Во-вторых, состариться мне не суждено.

Трудно состариться, когда ты мертва.

* * *

Дорогой Никто!

Сегодня приятель моей матери, Джо, угрожал моей жизни: сказал, что перережет мне глотку, свернет шею и охотно отсидит – дескать, оно того стоит. Мать попыталась меня защитить, но он пригрозил утопить ее в реке, и она замолчала (пловчиха из нее НИКАКАЯ).

Джо с пеной у рта сыпал угрозами и гнобил нас худшим способом, который знал: обозвал меня полудохлой засранкой. Увидев, что он разошелся, мать побежала выносить из дома анашу, чтобы можно было вызвать полицию. Я сказала Джо, что не боюсь его и «вообще, пошел на фиг из нашего дома!». Он взбеленился – чем меня-то напугать? Видимо, ощутил собственное бессилие. Джо попытался меня поймать, но мать встала между нами и велела ему оставить меня в покое. Он схватил ее за руку – ту самую, которую с хрустом сломал при мне отчим Даррелл, когда мне было восемь лет, – и дернул к себе. Он тяжело дышал, бешеные глаза налились кровью. Моя беззащитная и до отвращения слабая мать с привычным страхом на лице кротко защищалась, пытаясь его оттолкнуть. Во мне ничто не взорвалось, глаза не заволокло красной пеленой – я осталась спокойной и невозмутимой (КОМУ-ТО же надо было).

Я отказываюсь жить в обстановке злобы и страха. Глядя в упор в сумасшедшие глаза, в которых клокотала ярость, – так на Джо наверняка не смотрела ни одна женщина, тем более девчонка-подросток, – я четко произнесла:

– Убери руки от моей матери. Никто ее так хватать не будет. Никто не будет бить мою мать, тем более ты, подонок, поднимающий руку на женщину! Снова в тюрягу захотел?

(Джо отбывал срок за нанесение побоев и похищение, помимо всего прочего.)

На минуту он остолбенел, совсем как Даррелл (я сказала ему практически то же самое). Но шок у Джо долго не продлился: в новом приступе ярости он швырнул мою мать о дверь, на которой было закреплено большое зеркало. Она упала, схватившись за ушибленную руку. Джо заорал еще громче, но я не боялась – даже пульс не участился и пот не выступил.

Он взревел:

– ТАК, НУ ВСЕ, СУЧКИ, ВЫ ДОВЫПЕНДРИВАЛИСЬ, ЩА ВАМ МАЛО НЕ ПОКАЖЕТСЯ! СОСЕДИ ПОЛИЦИЮ НЕ ВЫЗОВУТ – НИКТО ВАС, МОКРОЩЕЛОК, НЕ УСЛЫШИТ!

Он пошел на меня, отшвыривая с дороги мебель. Я забралась с кровати на подоконник и изо всех сил заорала в форточку:

– ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ! ПОМОГИТЕ! НА ПОМОЩЬ! ПОМОГИТЕ МОЕЙ МАМЕ!

Он схватил меня и крикнул:

– Ты что творишь, сучка?!

Он бросил меня на кровать и вывернул правую руку. Мать прыгнула на Джо, он ее сбросил, но я успела вырваться. Мать схватила пакет с анашой, и мы выбежали из дома (в сотый раз). Я продолжала громко звать на помощь.

Сев в машину, я огляделась. Никто из соседей даже к окнам не подошел – попрятались за тонюсенькими, с отвратительной изоляцией, стенами нашей многоэтажки.

Джо не раз грозился, если мы его бросим, позвонить копам и сказать, что у матери при себе унция травки. Я предложила отдать ганджубас мне, чтобы, если Джо стукнет в полицию, можно было сказать, что это мое. Мать отдала мне пакет; я его скрутила, чтобы поместился в карман. Как всегда, мы поехали к маминой подруге, только на этот раз мать не стала рассказывать, что вытворяет Джо, а просто оставила анашу, и мы уехали.

Мать четыре раза звонила Джо из таксофонов, расстраиваясь все сильнее, потому что он не желал уходить из нашего дома. Сказал, уйдет, если она даст ему семьсот долларов (в прошлый раз просил двести восемьдесят). Глядя, как мать нервно курит у таксофона, я вынула ее чековую книжку и спрятала под сиденье.

Мать. Мама. Мамочка.

Телефонная трубка в одной руке, сигарета в другой – взгляд растерянно блуждает, голос дрожит. Флуоресцентная лампа на потолке таксофонной будки окружала ее голову светящимся ореолом. Мне вспомнилось детство, когда я считала свою мать святой или ангелом, как все малыши, вопреки обстоятельствам. Мне стало грустно – от детских заблуждений давно осталась одна труха, но хандру как рукой сняло, когда я услышала, что она предлагает подвезти Джо. Она сказала, что встретит его и отвезет до дома его родителей!

Выскочив из машины, я заорала как резаная:

– НЕ ПОВЕЗЕШЬ ТЫ ЕГО НИКУДА! Я НЕ ОСТАВЛЮ ТЕБЯ ОДНУ С НИМ НА ДВА ЧАСА!

Джо несколько раз избивал ее в машине и пытался задушить: на лице и шее остались синяки. Когда мать села за руль, я начала кричать и плакать, повторяя, что боюсь ее потерять, ведь больше у меня никого нет, и я этого --">