Сергей Сеничев - Лёлита или роман про Ё

шансов на выживание не сулил. И язык не повернулся, и я пропустил миг, когда ложь ещё не была бы ложью.

— Мы умрём? — спросила она, а я промолчал.

Я буду рассказывать эту историю долго. Потому что не знаю ни с чего начать, ни тем более чем закончить. Потому что ни одна из когда-нибудь читанных мной историй не имела сколько-то внятного, не разочаровывающего в пух и прах финала. Включая отправную, в которой, правда, утверждается, что жить мы все будем как минимум вечно.

Ты хочешь вечно, Лёлита?..

Сможешь — вечно?

Я тоже…

Всем моим женщинам

С неподъёмной благодарностью Марку, Луке, Иоанну и — чего уж теперь — Матфею.

А также господам Данте, Рабле, Сервантесу, Свифту, Дефо, Дидро, Руссо, Перро, Маркизу Саду с Вольтером и Вальтер Скотту с Дюма-отцом. Тут же Шекспиру, Гёте, Канту (Канта пишем — Шопенгауэра с Ницше и Шпенглера с Фроммом подразумеваем), Вагнеру, Гофману и По. Отдельно — Верну и Кингу, Кэрроллу и Бирсу, Байрону и Ибсену, Гансу Христиану Сказочнику и сказочнику Экзюпери. Ещё отдельней — Флоберу, Джойсу, Шоу и, кажется, Уайльду. Безусловно — Кристи и Линдгрен.

Естественно, Гюго, Бальзаку, Стендалю, Диккенсу, Коллинзу, Стивенсону и де Костеру. Подумав — Гашеку, Ремарку и Акутагаве. И уже переведя дух — Дойлу, Уэллсу, Оруэллу, Мерлю, Воннегуту, Брэдбери, Лему, Эко, Зюскинду и наверняка кого-нибудь да забыл…

Разумеется, Жуковскому, Пушкину, Гоголю, Гончарову, обоим Толстым, Достоевскому с Чеховым, Розанову с Грином, Куприну с Аверченко, Ильфу с Петровым, Бажову с Олешей, Шолохову с Хармсом, Ефремову с Казанцевым и каждому из Ерофеевых. Но прежде Владимиру Владимировичу, Ивану Алексеевичу, Михаилу Афанасьевичу, Борису Леонидовичу, Марине Ивановне, Иосифу Александровичу, Сергею Донатовичу, Григорию Израилевичу и братьям Стругацким. С поклоном Баху, Босху, Брейгелю, Шуберту и Шнитке. С низким — отцу и сыну Тарковским, братьям же Михалкову с Кончаловским, Иствуду, Бергману, Феллини, Бертолуччи, Фоссу, Аллену и даже Тарантино, фон Триеру и Коэнам, ещё раз Флоберу с Набоковым, конечно же, папе с мамой и Людвигу ван Бетховену, и, видимо, вы просто не сообразили, что всё уже началось…

Ouverture:

Пикник начинается в субботу

Это был самый обыкновенный пикничок…

То есть, нет: конечно же, самый необыкновенный. Но начинать лучше не с этого, иначе вы запутаетесь и совершенно ничего не поймёте…

Я вообще сильно сомневаюсь, что вы поймёте. И что поверите, не верю. Но ведь так всегда, у каждого ведь в запасе имеется пара баек, про которые любой скажет: бред, гонит. И ты хоть лоб расшиби — мол, так оно и было, ни словечка от себя не вставил — только ржут пуще, пальцем тычут да языком прицокивают: ишь, собака, может же, когда захочет!.. У тебя мурашки по коже, а им хахоньки. Вспоминайте: было? Было. И не по разу. Вот и сейчас тот же случай. Не гоню я, в общем. Хотя, какая теперь разница…

А началось с того, что брат приехал, Андрюха, младшенький мой. Ну как младшенький — младшенькая у нас Светка, чудо в перьях, тридцать три несчастья. Бабе сорок через полгода, а со стороны — салага и салага.

Ей бы эту историю и рассказывать — тот ещё Баян. И сюжетов не меряно, притягивает она все эти катаклизмы, что ли? У меня тогда грешным делом мелькнуло даже: а не из-за неё ли всё и… Ну да, опять же, чего уж теперь…

Короче, приехал Андрюха. А жалует он нас в пятилетку раз. И обычно без предупреждения, натуральным снегом на голову. А тут погоду как с собой привёз — первое настоящее тепло того запоздалого лета. «Вот это я понимаю гостинец!» — это уже Анька, жена моя, если сами не сообразили. И чего теперь? — говорит. — На огороде, что ль, сидеть? Мне: иди заводи, Светке звонит: хватай своих и сюда двигайте — поедем Андрюхе красоты казать. Он: что? вот так вот, не выпимши, не закусимши? А там, говорит моя Анечка, и напою, и накормлю — такой день да не украсть? И давай сумки набивать.

А места у нас и в самом деле чудесные. Зря, что ли, братан в глаза прямо и говорит: не к вам я езжу — на воздух здешний полюбоваться, небушком родным подышать. И ведь прав стервец: есть в тутошних широтах что-то неповторимое. Опять же, Ока под боком. Собрались, в общем, на раз и два…

А за воротами

--">